Они жили в старом сибирском городе. Испытывали друг друга и ревновали. Втаптывали перед друзьями и возносили, оставшись одни. Нежно обнимались и прилюдно дрались. Он бил ее наотмашь, ничуть не принимая во внимание, что она женщина, притом любимая. Казалось, этот факт его как-то особенно подстегивал.

Она щипала его, кусала в шею, плечи, визжала. Происходило это во всех домах, куда их приглашали. Дома закрывались, бывшие знакомые пару дней не здоровались, потом все восстанавливалось и все начиналось снова.

Как-то раз они пришли ко мне. Было холодно. Мы посмотрели очередную отмороженную такешикитанскую бойню и захотели суши. Влад вызвался сходить. Мы с Викой остались одни, открыли бутылку вина, и я спросила:

– А тебе больно, когда он тебя бьет?

– Больно. Но я почему-то прощаю. – Вика глотнула из трофейного бокала и улыбнулась. – Терпкое какое вино, хорошее.

– А почему тогда терпишь?

Вика посмотрела на меня с иронией и, как мне показалось, укоризной:

– Думаешь, скажу, что люблю? Не-а. Я не знаю, люблю его или нет. Терплю, и все.

Мы замолчали. Развивать тему не представлялось возможным. Я вышла из кухни, вернулась с лэптопом и поставила Нору Джонс. Стало, как бывает зимой, уютно с хрестоматийным камином, носками и желтым абажуром.

В дверь позвонили.

– Владик вернулся! – вскинулась Вика. – Я открою!!

Радостная, она умчалась к входной двери, а я осталась хмелеть с Норой. Мне было тепло и покойно, и абсолютно не волновали мои неудачные вопросы. Пластинка была отменной. Я будто плавала в ней, наслаждаясь и смакуя каждую ноту. Внезапно песню заглушил оглушительный стук чего-то тяжелого, рухнувшего на пол. Стуку саккомпанировал Викин визг и крик Влада:

– Ну что, доигралась, тварь?

Я выскочила в коридор и онемела, увидев следующее. На полу лежал Влад, а на его груди – железная штанга вешалки. Но это не все! Сверху штанги, будто пытаясь отжаться, лежала Вика и что есть силы давила на Владикову грудь.

– Соня, помогай! – крикнула Вика.

– Ты что, ненормальная! – закричала я. – Отпусти его немедленно!!

– Ага, сейчас, – продолжала давить Вика. Влад хрипел. Я кинулась к ней и стала тащить ее за ворот голубой шелковой кофточки. Было сложно. Едва мне удавалось отрывать Вику от вешалки, она тотчас кидалась к ней снова. Это продолжалось бесконечность. Внезапно Вика разжала кулаки и села на пол.

Влад не шевелился. Нора шаманила в кухне. Вика, закрыв глаза, привалилась к стене. Я подползла к Владу и затормошила его. Он открыл глаза. «Живой?» – спросил он сам себя. И сам себе ответил: – Живой.

Я попыталась улыбнуться:

– Ну вы даете, ребята… Что случилось-то?

Оба молчали.

– Эй, что случилось, спрашиваю? – повторила я.

Реакции не последовало.

– Ну вас! Идиоты.

Я ушла в кухню, закрыла за собой дверь, налила полстакана вина и залпом выпила.

Описывать настроение нет смысла. Отрубило самурайским мечом.

Минуты через две меня стало отпускать и нервно трясти. В своей жизни я дралась один раз – во дворе. Отстаивала девичью честь. Результатом было порванное бирюзовое платье, клочья бантов и обслюнявленные моими укусами плечи Ромки Перевозчикова. Драка, впрочем, спровоцировала нашу первую романтическую встречу и поцелуй в пустой бочке из-под кваса.

Больше я не дралась и, более того, драк не наблюдала.

Неприятный такой осадок, и руки дрожат.

Нора продолжала мяукать, обойные рыбки в мониторе плыли себе и плыли, и я стала понемногу приходить в себя.

Новый удар тяжелого предмета о стену и звон стекла выбил стакан у меня из рук. Я рванула в злосчастный коридор и увидела Влада с куском разбитого зеркала в руке. Он яростно и как-то сладострастно отпиливал прядь Викиной челки. Вика извивалась, визжала и царапалась. Во всей одежде, шапо и обуви поблескивали осколки подаренного одним дружественным клубом зеркала.