– Осторожнее. – Кестер придерживает меня за локоть.

– Всё нормально, – слишком резко говорю я, выдёргивая свою руку из его пальцев. – Надо идти.

Снова подъём вверх. И если вначале приходится отгонять навязчивую мысль о том, помнит ли Кестер о том, что произошло, то через сотню метров я уже ни о чём не думаю, кроме того, чтобы переставлять ноги и не отставать.

После прошедшей грозы пахнет свежестью и чистотой. Я бы насладилась этим ощущением, если бы не устала и не замёрзла. Прохладно. Лёгкий ветерок сбрасывает с веток капли воды, и я ёжусь, когда какая-нибудь из них попадает мне за шиворот.

А ещё очень хочется есть. У меня в саквояже остался приличных размеров ломоть хлеба и тоненький пластик сыра. Будь я одна, я бы не удержалась и остановилась, чтобы поесть. Но надо потерпеть. Надеюсь, это последний раз, когда я испытываю чувство голода. В конце концов, скоро я доберусь до Академии, а там, говорят, студентов неплохо кормят, и мне не придётся больше думать, где раздобыть хоть немного денег, чтобы улучшить скудный приютский рацион.

Сглатываю голодную слюну. Выдержу, не маленькая.

Лес резко расступается, и мы оказываемся под стеной Академии, сложенной из массивных камней разного размера, плотно пригнанных друг к другу. Неужели дошли?

Кестер останавливается и поворачивается ко мне лицом. Небо уже совсем очистилось, и начинает светать. И мне становится очень неуютно под его взглядом. Страшно представить, как я сейчас выгляжу. Грязное измятое платье с укороченным подолом, из-под которого выглядывают дешёвые туфельки. Если там, в темноте, он этого не понял, то теперь-то уж точно должен увидеть, что я не из его круга. Даже хорошо, что он не помнит о том, что произошло в лесу. На таких, как я, парни его круга обращают внимание только с определёнными целями. Знаю. Помню я похабные взгляды сынка мэра, зачастившего в городскую больницу, когда я проходила там практику. И о его грязном предложении тоже помню.

Насупливаюсь. Этот Кестер, конечно, хорош собой, но тем больше оснований держаться от него подальше, если он чего-то такого себе удумает.

Но, как оказывается, это у меня в голове творится марг знает что. Кестер же думает явно о другом.

– Устала? – спрашивает он.

– Не очень, – вру я, но голос мой звучит еле слышно.

На самом деле сил совсем не осталось. И парень это понимает.

– Надо было сразу забрать у тебя книги, – с досадой говорит он.

– Ты ранен, – привычно ворчу я.

– Был, – коротко возражает он. – Ты большая молодец, Мели. Не знаю, кто ещё с целительского факультета на такое способен. У меня даже сил прибавилось. Давай сюда.

Кестер, не слушая больше моих протестов, отбирает у меня свободной рукой грязную потяжелевшую от воды стопку книг. Его горячая ладонь касается моих заледеневших пальцев.

– Э, да ты совсем замёрзла.

– Это просто книги мокрые и холодные, – оправдываюсь я.

Саквояж и книги укладываются на плоский камень, и Кестер начинает расстёгивать свой форменный камзол.

– Извини, рукав немного порвался, – шутливым тоном говорит он.

А я только сейчас с ужасом вспоминаю про огненную руну. Маргова задница! Как я это объясню, когда он её увидит? Всё уважение к моим целительским способностям канет в бездну.

– Н-не надо, мне не холодно, – пытаюсь я отдалить неизбежное.

Но Кестер, быстро избавившись от камзола, уже делает шаг ко мне. Оцепенев, смотрю, как поигрывают под тонкой тканью его литые мышцы. Никогда не видела настолько прекрасно сложенных парней. У меня дух перехватывает. Но не столько от его внешности, сколько от страха. Рукав рубашки тоже разрезан до самого плеча. Рваный лоскут пока ещё прикрывает то место, где была рана.