Облизала быстро губы.

Взгляд опустился на абрис её пухлых губ, который покраснел от солёных слёз.

Играю желваками, когда вспоминаю, как она плакала в коридоре. Понятия не имею, что ей сказала Захаренко, но когда Бэмби отпрашивалась выйти из класса, её голос дрожал от слёз. Она подорвалась с места, ни на кого не смотря, пряча лицо за завесой волос, и выскочила из класса.

Что-то необъяснимое заставило меня пойти следом. Что-то, чего я не мог объяснить себе. Что-то, что не давало сейчас убрать руку с её худого плеча.

Девчонка даже не заметила, что я вышел из класса сразу после неё. Сидела у стенки и тихо плакала, что-то сжимая в кулачке. Засунул руки в карманы и отошёл подальше, наблюдая за своей жертвой издалека.

Боролся с чувством жалости, которое подняло голову, когда до моего слуха доносились тихие всхлипы.

Я ждал. Понятия не имею чего, но ждал.

Наконец-то, Бэмби успокоилась и подняла красные глаза. Цвет зелёных глаз стал более насыщенным, ярким. Почти прозрачным, как стекло бутылки. Губы припухли. Кончик носа покраснел.

Смотрел на неё и не мог понять — какого хрена она такая красивая. Заплаканная, с петухами в светлых волосах, но бл*ть, всё равно пизд**ки красивая.

Посмотрела на меня полным боли взглядом и отвернулась, пожав плечами.

Бэмби поднялась с пола и, покачиваясь на каждом шагу, пошла в сторону туалета. Сжал с силой зубы и с титаническим усилием отвёл глаза от её худой спины и осиной талии.

Боюсь, что моя игра может выйти из-под контроля.

Потому что уже сейчас грёбанные чувства выходят из-под контроля, хотя я ещё не начал.

Вернулся в кабинет и плюхнулся на стул рядом с Пашей.

42. Глава 41

Артём                                                                                                                   

Весь урок прикидывал в голове, как подкатить к Соне, чтобы не вызвать подозрений. Ведь стерва сестричка могла рассказать про меня.

Знаю, бл*ть, что был не прав, но батя меня выбесил. Вывел из себя тем, что встал на защиту руссички.

Влетел позавчера в мою комнату, вырубил игруху, в которую я рубился и начал наезжать.

— Артём, объясни мне, какого лешего мне звонят и сообщают, что ты домогаешься новенькой учительницы?

— О! Всё-таки позвонила? — ухмыльнулся криво.

— Объяснись, Артём.

— А ты чего так напрягся? — спросил лениво, смотря на пышущего гневом батю.

— Объяснись, — взбешённо выплевывает.

— Чего объяснять, батя? Зачетная училка пришла к нам, с зачётной, аппетитной фигуркой. Решил приударить за ней, симпатичная ведь малышка. Не тупая малолетка. Вот только стервой оказалась, к сожалению. И стукачкой.

Встаю со стула и потягиваюсь. И совершенно не ожидаю смачного подзатыльника, от которого зазвенело в голове.

— Бать, ты чего?

— Кто тебя учил так о женщинах говорить, как о товаре? — батя взбешён.

Я тоже. Ещё ни разу он не поднимал на меня руку. Ни единого гребанного раза. А тут из-за какой-то стервы так взбесился.

— Уж точно не ты, — совершенно детская обида проскальзывает в моём голосе. — Ты же постоянно работаешь. Воспитанием некогда заниматься, не так ли? — ехидно улыбаюсь.

— Тёма, — батя сразу стал виноватым.

— Ты даже предположить не мог, да, что мне это нахр*н не сдалось? Да, батя? Срать на сына, главное, чтобы бабла больше в кармане было!

— Я же для тебя старался, чтобы у тебя всё лучшее было, чтобы ты ни в чём не нуждался. Частная школа, машина, карманные деньги. Чего тебе ещё не хватает?

А я бл*ть внимания хотел. Родительского. А не пустую квартиру, когда приходишь со школы домой. Хотел, чтобы ты хоть раз спросил как у меня дела в школе. Хоть раз бы бл*ть похвалил за то, что я занял первое место на городской олимпиаде по математике. Я же всего навсего хотел услышать от тебя хоть одну похвалу.