Может быть, если бы не реакция Юли, которая в этот момент отвечает на поцелуй, я бы так и сделал, но не сейчас. Вместо всего этого я ускоряю темп и прикрываю глаза, касаюсь пальцами ее клитора и уверенно довожу девушку до оргазма.

Ее грудь вздымается от частого дыхания, она едва справляется с накрывающими ее чувствами, поэтому когда я слышу протяжный стон, срывающийся с ее губ, рычу и толкаюсь сильнее, доходя до пика. Юля дрожит подо мной так, что ее импульсы передаются и мне. Удовольствие молниеносно простреливает позвоночник и волной распространяется по всему телу. 

Мне пиздец как нравится смотреть на ее оргазм.

Он настолько охерительный, что даже Егор отстраняется, наблюдая за ней и, сука, с дерьмовой нежностью поглаживает Юлин подбородок. 

— Это лучшее лекарство от всех болезней, — говорю ей, все еще находясь в состоянии дикого возбуждения.

Пелена экстаза тихонько покидает мое сознание, окуная меня в болезненную реальность.

— Ты еще не пробовал эту малышку, — иронично отвечает Егор. — По-настоящему, — добавляет он и волна негодования поднимается во мне с новой силой.

— А ты, значит, пробовал? 

Я не хочу отпускать Юлю из своих объятий, но она уверенно упирается в мою грудь ладошками и отталкивает от себя.

— Что с вами такое? 

Ее волосы растрепаны, губы слегка припухшие, взгляд метает молнии, а сама Юля смотрит на нас с такой невозмутимостью, что даже я, всегда считавший себя непробиваемым мудаком, завидую ее выдержке и спокойствию. Я самодовольно улыбаюсь, потому что, как бы там ни было, а до оргазма ее довел я. Языком, губами, руками и членом. И Егор, что бы он не думал, совершенно точно ни при чем.

Юля встает и невозмутимо обматывается простыней, скрывая совершенное тело с округлившейся плотной грудью. Мое единственное желание в этот момент — начать все сначала. Выставить брата за дверь, повесить табличку “Не беспокоить” и защелкнуть замок. 

— Ничего, — запоздало отвечает Егор, прожигая меня взглядом.

— Ты о чем Юль? — интересуюсь у нее, делая вид, что не понимаю, о чем она.

— Вы никогда не ссорились, парни. Это… — она запинается, но все же берет себя в руки и продолжает: — Странно.

Она растерянно переводит взгляд то на меня, то на брата, и я понимаю, что прокололись, блять. Рядом с ней преобладают чистые эмоции, оголяются нервы и все становится неважным. Вот сейчас… я смотрю в ее открытый спокойный взгляд и понимаю, что мы проебались. Заговорили ей зубы и ни на миг не открылись.

Непорядок.

— Тебе все это кажется, — спокойно говорит Егор, а сам переводит взгляд на меня и приподнимает брови, как бы говоря: “Ну что, братец? Ищи выход!”.

— Да ладно? То вы пропадаете, то в кафе говорите, что нужно рассказать всю правду. И сейчас ревностно относитесь друг к другу. Я что дура и не вижу изменений?

— Их нет, детка, — бегло натягиваю спортивные штаны и стараюсь казаться невозмутимым, чтобы Юля поверила, но она, увы, не дает ни единого шанса.

— Не держите меня за дуру, — резко выпаливает она. — Либо вы сейчас мне рассказываете то, что скрываете, либо никогда больше меня не увидите, — она говорит резко и уверенно. И хоть я прекрасно знаю, что не отступлю от нее, что буду продолжать добиваться, все же немного нервничаю.

— Окей, — говорит Егор. — Раз хочешь знать правду, я расскажу.

— Этот болван переживает за ребенка и твое будущее, — опережаю брата, чтобы он даже не думал говорить реальную правду. — Он не хочет, чтобы мы светились втроем и о семье Меринов поползли неблагоприятные слухи. А я не хочу отпускать тебя, потому что… — запинаюсь всего на мгновение, после чего добавляю: — нам хорошо вместе.