Я обожаю лето. Всегда обожала. Ну ещё и раннюю осень, пока нет слякоти и холодного ветра. Сейчас еще была весна, но в воздухе уже пахло настоящим летом.

Говорят, на настроение ещё сильно влияет погода за окном: когда льёт дождь, больше хочется грустить под минорную музыку с чашечкой крепкого кофе, а когда на небе всё чисто, ясно и солнце ослепляет глаза так, что приходится щуриться, а вокруг глаз появляются морщинки, – смеяться, бежать вприпрыжку и слушать весёлые песни, лучше даже детские.

Вот и мне хотелось петь:

“Антошка, Антошка,

Пойдем копать картошку!

Антошка, Антошка,

Пойдем копать картошку!”

Сегодня нам сообщили, что с понедельника начинается практика. Нужно было распечатать и вырезать дидактический материал. Разные картинки, тексты.

– Ты в курсе, – подошла ко мне на перерыве Светка, – что Лозовой отец обещал Таньке и Ритке напечатать всё? У него в каморке принтер рабочий.

Лозовая Танька – наша одногруппница. Ритка, её лучшая подружка. А отец Танькин работал у нас физруком. Невысокий мужичок, совсем неспортивного вида, надо сказать. Даже немного полноват, хотя пивного пуза тоже нет.

– Круто. Может и нам попросить?

– Я об этом же подумала, – Светка замялась. – Только я с Танькой не очень. вы вроде, неплохо общаетесь. Попросишь?

– Ладно. Но если скажет на бумагу скинуться, деньги пополам.

– Хорошо.

Откладывать в долгий ящик я не любила, тем более, когда дело касалось важных вещей. Потому к Таньке подошла уже на следующей же паре.

– Тань, а правда, что твой папа может нам распечатку сделать для практики?

– Вам? – скривила она губы. – Мне да. Принтер казённый, бумага тоже.

– Если дело в бумаге…

– Нет, – перебила она с гордым видов, – не буду я его просить. Ещё и краска на вас закончится. Идите в “Школьник” и печатайте.

В “Школьник”—то пойти не проблема, это ларёк недалеко от “лапшака” (так мы называли колледж), но распечатка одного листа там стоила почти два рубля. А нам каждой нужно было не меньше, чем по двадцать штук. Дороговато.

От Таньки я такой реакции не ожидала. Стало обидно. Я ей столько раз помогала с русским и литературой, не задирала нос, не требовала ничего взамен. А тут… Один раз понадобилась помощь, при чём, я готова была оплатить бумагу, а она повела себя, как крыса.

– Ну ладно, – я даже улыбнулась в ответ, – сами разберёмся.

А для себя мысленно поставила зарубку. А учитывая, что в конце практики всегда куча писанины, я знала, что она ко мне не раз обратится.

Уже вечером я увидела Танькиного папу у нас на этаже. Некоторые из преподавателей по очереди были дежурными воспитателями в общаге. Не знаю, кого и как они должны были воспитывать, но по факту лишь смотрели, чтобы после отбоя все находились в своих комнатах, и гоняли курильщиков. Когда была смена Лозового, все дружно выдыхали, в том числе и табачный дым. Ему вообще, по-моему, было всё равно, где мы и как. Но для вида по этажу прохаживался и заглядывал в каждую комнату.

Светки ещё не было. У неё вовсю была любовь с местным парнем, лет на пять старше.

Когда я увидела Лозового, то вспомнила, что за ним имелась репутация бабника. Что ж… Я к тому моменту уже заметно округлилась во всех местах, которые нравятся мужчинам. Короткий топ и лосины идеально доказывали это.

Спонтанность сработала и тут. Я встала с кровати, отложила книгу.

– Ой, добрый вечер, – заулыбалась я во все тридцать два зуба, не забывая моргать густыми ресницами. – Сегодня вы дежурите?

– Привет, Малика. А где твоя подружка?

– Светка? Да в туалете, сейчас придёт.

– Ну ладно. Спокойно ночи, – и собрался выходить.