– Да, Петро, колись. Чего ты нам опять подсунуть надумал? – с подначкой в голосе спросил Станислав.

– Колись! – саркастично передразнил Орлов, глядя на него в упор. – Колись лучше сам, чем вчера в гостинице занимался, в номере полковника бундесполиции?

– А чем я там вчера занимался? – Стас с невинным видом развел руками. – Выпили кофе, поговорили…

– Поговорили! Ага! – в голосе Петра звучала убийственная ирония. – А с чего бы это вдруг кровать в ее номере заскрипела так, что было слышно по всему этажу? А? Вот ты бы, Лева, что сказал бы по этому поводу?

Не отрываясь от разборки бумаг, Гуров лишь мельком покосился на него и все так же флегматично резюмировал:

– Ну а что тут скажешь? Звукоизоляция в гостинице хреновая. Строить, черти, совсем разучились!

На некоторое время потеряв дар речи, Орлов недоуменно похлопал глазами, после чего ошеломленно всплеснул руками и с возмущением в голосе раздельно произнес:

– Охренеть! Ты чего непонимающим-то прикинулся?! Я тебя о чем спрашиваю?

– Петр, знаешь, в данном случае скрип кровати мне абсолютно до фонаря! – Гуров с чуть заметной усмешкой посмотрел на генерала. – О том, что у Стаса вчера без этого не обошлось, я догадался сразу, как только он вошел. Ну и что? Ему или ей нет восемнадцати? Они взрослые люди и делают то, что им хочется. Ах, тебя смущает тот факт, что она иностранка? Ну да. Дескать, а что ж люди-то о нас в европах подумают?! Так, что ли? Не переживай, нормально подумают! Хоть будут знать, что в России полно правильных мужиков, которые тяготеют к интересным, нормальным женщинам и даже могут их осчастливить. Кристина-то там как, хоть осталась довольна? – спросил он, обернувшись к Стасу.

– Еще бы! – Тот мечтательно улыбнулся. – Сказала, что теперь в Россию будет ездить как можно чаще.

– Усек? – Лев Иванович покончил с бумагами, сел на свое место и указал Петру на свободный стул. – Приземляйся, раз пришел. Слушай, Петро, чего ты привязался к нему со всякой этой моралистикой? Вот такой он человек. Иной раз и я Стаса пилю, бывает. Сейчас ты за него взялся. Хотя, по сути, дело-то и выеденного яйца не стоит. Тем более что ты и сам видишь, как он укрепил международный престиж российских мужиков! Теперь со всего поголубевшего Запада к нам побегут толпы дам, ищущих утешения.

– Тоже мне, нашел повод для гордости! – Орлов саркастично фыркнул.

– Между прочим, тут нет ничего смешного! – Гуров слегка подбоченился. – Это более чем серьезно! Сейчас в армии США чуть не треть состава – гомосексуалисты. Ты их испугаешься? Хренушки! Такая армия не страшит, а смешит! А вот армия, где служат конкретные мужики, у которых в крови кипит и фонтанирует тестостерон, – эта настоящий кошмар для агрессора. Понял? Думаешь, почему в армии США ежегодно подвергаются насилию сотни женщин и даже парней, которые там служат? Да потому, что в ней полно моральных слабаков, которые самоутверждаются, унижая тех, кто слабее физически. По-настоящему сильный человек насильником никогда не станет.

Петр, озадаченный его логикой, задумчиво потер лоб. Как видно, Стас тоже вошел во вкус этой темы.

Он с оттенком злорадства хохотнул, тряхнул воздетым кулаком и заговорил:

– А помнишь, я тебе рассказывал, как один мой знакомый в девяностых годах участвовал в марш-броске нашего десанта на приштинский аэродром в Косово? Когда наши парни заняли позицию и окопались, что они сделали в первую очередь? Устроили в палатке баню. Воды в каком-то болотце начерпали, накипятили, помылись, постирались и двинули на танцы. Дальше картина маслом. С одной стороны, пришли ребята – чистенькие, свежие, наутюженные. Залюбуешься! С другой – подваливает натовская потная, грязная кодла, от которой за версту несет свинарником. Итог? Не только сербки и хорватки, но и албанки за нашими толпой. А натовцы сопли утерли и айда восвояси.