Рядом с постелью стояла тётка. Она держала в руках кружку с водой.

–Выпей, доченька, – сказала тётка, – приснилось что?

– Да, – кивнула Раиса, – жуть какая-то.

– Это ты вчера перенервничала. Всё пройдёт, – она протянула племяннице кружку и та стала пить, стуча зубами о края.

После завтрака обе женщины отправились сажать огород.

Маленький Артур крутился у тётки под ногами.

Раиса не выдержала и прикрикнула на сына. Мальчик испуганно взглянул на рассердившуюся мать и глаза его потемнели, точно туча нашла на сливовый сад.

– Да, будет тебе, – сказала тётка Раисе, – что ты шумишь? Он и не мешает мне вовсе. Наоборот, помощник растёт.

– Да, Артурчик?! – ласково обратилась она к мальчику.

Глаза ребёнка просияли, и он закивал головой, обхватив руками свою защитницу и уткнувшись лицом в её мягкий тёплый живот.

Вечер этого дня закончился без происшествий. Раиса нашла здание столовой распахнутым настежь. Повара на месте не было.

Молодая женщина облегчённо вздохнула, вымыла полы и вернулась домой.

Наутро взбудораженная тётка рассказала ей, что повар Никифор напился с вечера, а ночью устроил резню в собственном курятнике.

Разбуженная шумом жена пыталась прекратить истребление безвинных кур, но Никифор принялся бегать за ней по селу с окровавленным ножом.

При этом он кричал во всё горло, – Оборотни! Вампиры!

– Всё село перебудил паразит! – сказала тётка.

– И что же дальше? – спросила Раиса, затаив дыханье.

– А что дальше? Поймали его мужики, связали, да в сарае и закрыли.

– Тётя, а чего это с ним?

– Да, кто ж его знает, Рая. Может белая горячка, может ещё что. Когда его поймали, он весь мокрый был и трясся, как припадочный.

Тётка помолчала и прибавила, – он и раньше скандалы устраивал, но не до такой степени. Да и отец у него не ангел был. По пьянке его трактором задавило. А то ещё, когда Никифор мальчишкой был, отец его бывало ночью разбудит жену и детей, да и выгонит на мороз в одном исподнем. Другие-то дети, когда выросли, в город уехали, а Никифор тут остался, женился на Анне. Мать-то ей Анне говорила, куда, мол, идёшь, а она девчонкой совсем была. Глупая ещё, вот и выскочила за Никифора, точно околдовал он её, а тут и дети один за другим пошли. Теперь одумалась, жалеет.

– А Никифор и сейчас в сарае? – неожиданно спросила Раиса.

– А где же ему и быть, – спокойно ответила тётка, – перебесился, теперь, должно быть, дрыхнет.

Раиса почувствовала, что во рту у неё пересохло, а сердце учащённо забилось.

Её душевную территорию опустошённости яркой вспышкой молнии пронзила мысль, – Никифор такой же непонятый и одинокий, как я.

Через миг она похолодела, испугавшись собственной мысли.

– Я, кажется, с ума сошла, – подумала Раиса, и слёзы потекли из её глаз.

– Что с тобой, Рая? – всполошилась тётка.

– Ничего, тётя, просто сердце ни с того, ни с сего сжало.

– Это, Раечка, пройдёт, – пожилая женщина опасливо взглянула на племянницу и тихонько коснулась её плеча, – ты, Раюша, в голову-то ничего понапрасну не бери.

– Тётя, я пойду, выйду, – Раиса поднялась из-за стола, – спасибо, всё было так вкусно.

– Да, не за что, деточка, – вздохнула тётка, всматриваясь в лицо Раисы.

Племянница последнее время беспокоила её.

– Что-то с ней не то,– думала тётка. А сегодняшние внезапные слёзы ещё больше встревожили женщину. Она вглядывалась в лицо племянницы, но не могла понять, что же у неё на душе.

Раиса выскользнула из кухни, пошла в чулан, опустилась в подпол и налила из кувшина молока в глиняную миску.

Повязав на голову тёмный платок, она отправилась на край села, где находился ничейный сарай, в который и заперли Никифора.