– У нас жених! – пробасил Бабкин. – Жаждет аудиенции.

Илюшин уставился на Алика.

– Я не понимаю, с какой стати мне препятствуют… – возмущенно начал тот.

– Препятствуют в чем? – перебил его Макар.

– Я хочу получить отчет по делу об украденных картинах.

– На основании?..

– На том основании, что вы не даете вашей клиентке никаких отчетов, а я представляю ее интересы!

– Анаит Робертовна не наша клиентка, – сообщил Илюшин.

Алик растерялся и выпустил ее локоть. Каким-то неуловимым движением скользнув вперед, Сергей Бабкин оттеснил Анаит, и она сама не заметила, как оказалась в комнате. Алик теперь не мог ее видеть, но до нее доносилось каждое слово.

– Не понял! В каком смысле? – Он перешел на повышенный тон.

– Нашим клиентом является не Анаит Робертовна, а владелец картин, – невозмутимо ответил Илюшин. – Вы имеете к нему какое-то отношение?

Наступило молчание.

– А-а-а, вот оно что, – протянул наконец Алик. – Хитро придумано!

– Я не знаю, что вы имеете в виду. – Илюшин не двигался с места и стоял в той же расслабленной позе. Алик вынужден был выглядывать из-за плеча Бабкина, чтобы рассмотреть его. – Мы только что выяснили, что вы не наш клиент и не представляете его интересы. Теперь, с вашего позволения, нам нужно работать.

Наступила тишина. Анаит показалось, что она расслышала сопение.

– Анаит, я жду тебя у подъезда, – громко и отчетливо сказал Алик.

Дверь хлопнула.

Макар Илюшин вернулся в комнату и опустился в кресло. Анаит стояла в смятенных чувствах, не зная, как реагировать и надо ли ей извиняться за Алика или оправдывать его…

– Присаживайтесь, пожалуйста. Я бы хотел обсудить с вами кое-что, касающееся выставки.

Анаит поняла, что за Алика ее никто не собирается отчитывать, и ощутила невыразимое облегчение. До этого ей казалось, что она отвечает за случившееся… Она привела его. Но частный сыщик выглядел так, словно мгновенно забыл о существовании Александра Лопарева.

Бесшумно вошел Бабкин.

– Завтра возвращается Игорь Матвеевич, мой босс, – со вздохом сказала Анаит. – Он захочет узнать о результатах.

Илюшин покачал головой:

– Простите, мне нечем его порадовать: результатов пока никаких. Нам нужно с ним встретиться. Вы сможете это устроить?

Она кивнула.

Сыщик вновь расспросил ее о последнем дне выставки и об отношениях между художниками. Анаит терпеливо дала подробный отчет, ни словом не напомнив, что недавно они говорили об этом.

В конце беседы она не удержалась и все-таки спросила:

– Неужели у вас нет совсем-совсем никаких результатов? Мне бы хоть что-нибудь ответить Игорю Матвеевичу…

Игорю Матвеевичу, который не приемлет оправданий. Игорю Матвеевичу, который вколачивает каждое свое слово, будто кулаком забивает гвоздь.

Илюшин задумался.

– Не знаю, порадует ли его новость, что исчез охранник.

– Какой? – ахнула Анаит. – Николай Николаевич?

– Да, Вакулин. Пропал бесследно.

…Когда Анаит вышла из подъезда, Алика нигде не было.

Она потопталась немного – в надежде, что он поджидает ее где-то на площадке и вот-вот возникнет из-за угла, – но Алик не появился. Ни сообщений в «ватсапе», ни эсэмэсок: он просто уехал.

Анаит позвонила сотруднице музея:

– Ксения? Здравствуй, это Анаит Давоян. Мне сейчас сказали, что Николай Николаевич исчез. Это правда?

Ксения, понизив голос, все подтвердила. Вакулин пропал. Причем позаботился о музейщиках: оставил лаконичную записку: «Не ищите». Разумеется, после такого послания за поиски взялись с утроенной силой. Анаит выслушала, что и полиция приезжала, и частные детективы, у которых на лицах написано, что если они отыщут бедного Николая Николаевича, из него сделают отбивную, и еще скорая, потому что директриса поскандалила по телефону с Акимовым и у нее поднялось давление… Нужно развешивать картины, а кому этим заниматься, когда одна поехала в больницу, другая ушла с мигренью, а третья должна присмотреть за внуком…