– Я и так отдохну… можно мне прийти завтра утром? Пожалуйста, мессир, – Тициан готов был упасть на колени, словно ребенок, которого за шалости не допустили к причастию.

– Здесь решаю я, – Джамбеллино еще раз недовольно взглянул на эскиз, – раньше обеда чтобы тебя здесь не было. И во дворе чтобы утром не торчал, понял? Дома отдыхай! Иди на берег, воздухом дыши! Подумай, пока будешь гулять, как тебе найти общий язык с Виолантой.

Как ни странно, Тициану удалось выспаться. Вечером он выпил вина и наелся. Рина приготовила густую похлебку из ягнятины, ей давно стало казаться, что Тициан исхудал. Но тоска и беспокойство от того, что он не увидит Джироламу, не покидали его, он ощущал ее, как ноющую боль в животе. Вдруг мастер вообще не пустит его в мастерскую, пока не закончит портрет принцессы? А ведь сама судьба привела принцессу к Джамбеллино, жизнь позаботилась об их встрече, а он что-то сделал не так – почему у него отобрали счастье?! Где он ошибся? С утра слоняясь по улицам, чтобы скоротать время до обеда, он пытался в запахах воды ощутить ее запах, во встречных девушках – увидеть черты ее лица. Вдруг его осенило, он побежал на другую сторону Гранд-канала, чтобы посмотреть, как принцесса выйдет из дома Джамбеллино к причалу, как будет садиться в гондолу. Он увидел издали, как Джиролама спускается по лестнице, опираясь на грумов, потом она скрылась в пурпурной гондоле, и он долго смотрел на ее лодку.

Бежать на Сан-Лио с другого берега канала было далеко, Тициан опоздал к приходу Виоланты.

– Еще раз пропустишь приход натурщицы, – объявил рассерженный мастер, – отдам заказ другому, тому же Людовико ди Джованни, понял? Не слышу?

– Я понял, – угрюмо потупился Тициан.

– Виоланта, – обратился Джамбеллино к девушке, та сидела спокойно, придерживая рукой просторную шелковую рубашку, – извини, что тебе пришлось ждать, моя красавица.

– Может, это я раньше пришла, мессир? Все время путаю – то дни, то часы, – улыбнулась девушка и привычным жестом спустила рубашку с плеча.

– Хорошо тебе поработать сегодня, Тициан, жаль, ты остался без обеда, – сказал старый мастер. – Пойду вздремну. Ох, как же приятно поспать днем.

«Лишь двое не насытятся никак: любовник женщин и любитель знанья».

Джалаладдин Руми (1207–1273)

Маленький городок террафермы Азоло лежал в долине между холмов и гор. Туман и солнце, облака и чистое небо над зелеными холмами можно было наблюдать с балюстрады Нижнего замка. В городке их было два. Верхний замок, более старый, походил на крепость, его постройки помнили древних римлян, он стоял на горе Рикко и был заброшен. От него тысячелетние стены спускались вниз, опоясывали весь город и тянулись вниз, к замку Катерины Корнаро, который королева благоустроила по своему вкусу.

– До Венеции всего два часа пути, но здесь воздух другой, и я чувствую себя свободнее, – мечтательно произнесла Катерина Венета, глядя на горы, – за это люблю и Азоло, и соседнее Тревизо.

– Будто смотришь на образ другого мира, – кивнул Джорджоне, – мира благостного. Здесь мысли становятся яснее, помню с детства эту благодать.

Они сидели на просторном балконе Нижнего замка поздним утром, пили холодный апельсиновый напиток и наслаждались вкусом только что собранной черешни.

– Почему вы поселили его отдельно, не у меня? Он приятный, этот художник Лотто, веселый. Скоро приедут молодые дамы… Дзордзи, тебе будет трудно одному всех развлекать.

– Надеюсь, дамы вообще не увидят Дзордзи, мы здесь не для того, чтобы тешить ваших бездельниц! – воскликнул Камилло запальчиво. Он вываливался из кресла, почти висел в воздухе, сложив на животе руки, похожие на огромные пухлые кошачьи лапы. Иногда он брал большую горсть черешни и забрасывал в рот все ягоды разом. – Этот Лотто пусть сначала покажет, на что способен. Я совсем не уверен, что он нам нужен, потому что чем меньше людей пока будет знать об идее Театра, тем лучше.