«Как же я рада, дорогой, что ты, наконец-то, стал выбирать людей, достойных тебя», - услышал он однажды ее радостный щебет в телефоне, в тот крайне редкий случай, когда все же ответил на ее звонок.

«Ты сейчас о чем?» - уточнил он.

«О ком, Бодя, - поправила Нина Петровна. – Об Алиночке. Замечательная девочка. И очень тебе подходит».

«Люди – не платья, мама», - сказал тогда Богдан. Но когда мать останавливалась, если вбивала себе что-то в голову? Вне зависимости от того, было это со знаком «минус» или «плюс». И то, и другое обладало удивительным свойством лишать ее возможности видеть любые препятствия.

Акаевой на ее замечание он ничего не ответил и кивнул пробегавшему мимо официанту. Тот в мгновение ока оказался рядом. Выслушал, сделал пометки и так же быстро ретировался, будто бы его и не было. Алина помалкивала, чувствуя настроение Моджеевского. Стоило отдать ей должное, она старалась не лезть под руку.

Но когда принесли аперитив, пригубила вино и осторожненько поинтересовалась:

- Выглядишь уставшим. Тяжелый день?

- Обычный, - легко отозвался Богдан, откинув пятерней светлую прядь, упрямо норовившую отбиться от остальных. Давно было пора наведаться к барберу, но выкроить время не получалось. – А как у тебя?

- Ярославцев в студии тусил, создавал рабочую атмосферу как мог. Потом умотал, но на мою запись снова явился. В остальном – как у тебя. Обычный, - улыбнулась Алина. – Но ужасно не хочется его продолжать. Или по крайней мере, оттянуть момент возвращения.

- А какой должен быть день, чтобы хотелось его продолжить? – вскинул брови Моджеевский.

- С тобой, - с готовностью ответила она.

- Телевидение – не мой конек, - усмехнулся Богдан.

- А я и не собиралась тащить тебя туда!

С этими словами Алина сделала еще глоток вина, но и на них Богдан не отреагировал. Он удивительным образом умел фильтровать звуковые колебания, достигавшие его ушей. То, что ему было не особенно интересно, оставалось не услышанным или неучтенным. То, на что ему не хотелось отвечать, оставалось безответным. Акаева лишь продолжала улыбаться, списывая все на его программистский склад ума. Люди, толкающие диджитализацию в реальный обычный мир, представлялись ей где-то за гранью понимания. Именно это однажды и объяснила ей ее мама во всех подробностях, когда Алина посмела намекнуть на его отстраненность – вроде как близкому человеку поплакалась.

Погода плакала тоже, но дождь за окном постепенно сходил на нет, и, кажется, даже ветер немного затих. Одинокие капли одна за другой шлепали по подоконнику, но их было вовсе не слышно сквозь негромкую музыку, раздававшуюся в зале. Обед был вкусным. Алина – болтающей за них обоих. И серая непогода рабочего дня постепенно развеивалась. А когда робкий солнечный луч пробрался в ресторанное помещение и скользнул по полу, на мгновение показалось, что в городе снова весна, пусть это и было всего лишь иллюзией.

О чем-то они говорили. О бесконтактной системе приема заказов, которую полным ходом внедрили в ресторанной сети, принадлежавшей семье Моджеевских. Ее разрабатывали ребята Богдана, а Алина сидела и рассказывала об этом как о чем-то, что должно было стать для него открытием. И, дескать, «Зеленый сад» в этом смысле очень отстает. Потом они вернулись к рабочим новостям – ее новостям. Потом она хвалила кухню, не забывая упомянуть, мол, все же кускус здесь готовят неправильно, а правильный она ела лишь однажды на конкурсе красоты, где готовил французский шеф, до этого в пух и прах разнесший отечественные кулинарные традиции.