Медея скосила на сына глаза и сделала знак служанке, чтобы та вышла. С волшебницей спорить не рисковал никто, как и подслушивать, безмолвная Хриза словно растворилась в воздухе.

Мед повторил:

– Я не смог… он мой брат…

Мог бы не говорить, прекрасно знал, что мать все видела в своем шаре, но хотелось объяснить, что не струсил, просто рука не поднялась убить того, кто рожден от его же отца. Пусть царь Эгей не признает сыном самого Меда, юноша все равно считает Эгея своим отцом.

Медея вздохнула:

– Я сама сделаю, но будь готов бежать.

Сын немного помолчал, а потом задал вопрос, который всегда интересовал его:

– Ты ведь знаешь будущее, знаешь, что Тезей станет царем Афин, да?

– Нет. Я знаю, что он в восьмой день гекатомбиона придет в Афины и Эгей признает в нем сына по мечу и сандалиям.

– А дальше?

Мать снова уставилась в лицо Меда темным взглядом.

– Кем бы ни стал Тезей, ты станешь царем огромных земель на Востоке, столь больших и богатых, что Афины в сравнении с ними рыбацкая деревушка. А Тезей. ему многое предстоит, но нас это не коснется.

– Скажи, почему, зная, что должно произойти, ты все же пытаешься изменить будущее? Не лучше ли подчиниться судьбе, чтобы мойры не перестали плести нить твоей жизни?

Медея усмехнулась:

– Это афиняне верят в обязательность подчинения воли мойр. Мои боги более терпимы и предлагают выбор. Ты можешь изменить свою судьбу, если что-то сделаешь или не сделаешь. Если бы ты убил Тезея, то стал бы царем Афин. Но ты не сделал этого, потому вернешься со мной в Колхиду и станешь царем огромного царства вокруг нее.

– Мы уходим немедленно? – подозрительно прищурился Мед.

Медея усмехнулась:

– Не-ет… я сначала сделаю еще одну попытку лишить Эгея наследника. Причем сделает он это собственными руками. Отказавшись от тебя как от сына, он лишится и сына, рожденного Эфрой. Пусть Афины достаются Палланту, он более заслужил это.

– Но Тезея невозможно убить, – сделал последнюю попытку остановить мать Мед.

– Он смертен.

– А если они убьют тебя?!

– … а я бессмертна.

Мед усомнился:

– Ты?

– Да, Гера даровала мне бессмертие за то, что я не ответила на любовь Зевса.

– Я мог быть сыном Зевса? – почти с придыханием поинтересовался Мед.

– Ты слышал хоть об одном счастливом сыне Зевса? Всех их преследует ревнивая Гера. Да и зачем тебе? Повторяю: ты будешь сильным царем, но не здесь.

– Надеешься, что Гера поможет тебе уничтожить Тезея?

– Это сделает сам Эгей.

Медея сделала знак, что не желает продолжать разговор. Сын встал, произнес «хайре!» в знак прощания и отправился к себе – смывать дорожную пыль.

Все произошло, как предсказывала Медея.

Тезей пришел в Афины в восьмой день гекатомбиона, Эгей сначала не узнал сына и, настроенный Медеей против опасно сильного незнакомца, едва не отравил его, лично подав чашу с вином. Но задуманное Медеей не удалось в одном: отец увидел меч сына и понял, кто перед ним. Чаша с ядом отлетела в сторону, а самой волшебнице пришлось поспешно скрываться.

Медея недаром предупреждала сына о готовности к побегу, догнать их с Медом не сумели, да и как догонишь солнечную колесницу, запряженную драконами? Спасение, как обычно, было послано дедом Медеи богом Гелиосом, а тех воинов-афинян, что все же рискнули послать стрелы в беглецов, спалило пламя из пастей драконов.

Волшебница все предсказала верно: они с Медом вернулись в Колхиду, где власть захватил, убив царя Ээта, его собственный брат Перс, расправились с Персом и стали царствовать, все расширяя и расширяя владения.

Но, даже находясь так далеко, Медея не забыла о Тезее, рождение которого сорвало ее планы в Афинах. Лично перед ней Тезей не был виноват ни в чем, но самим своим существованием нарушил планы волшебницы, а бессмертные такого не прощают.