Арену выстроили быстро, благо в школе имелось все необходимое, в том числе разборные трибуны и подушки, чтобы мягче сидеть, не говоря уже о всякого рода флажках, знаменах и вымпелах.

Последнюю неделю горожане жили в ожидании праздника. Флюиды сладостного предвкушения поразили всех, от богатых магистратов до нищих и рабов. Сатурналии – праздник веселый, а тут еще и гладиаторские бои! Ради этого стоило приехать из самых дальних углов провинции, чтобы насладиться зрелищем и потом весь остаток жизни вспоминать: «Это было в тот год, когда всадник Марк Сульпиций Прокул, тот самый, который вскоре стал пропретором, устроил на Сатурналии гладиаторские бои. Ох, и славные же были игры – кровь лилась рекой!»

Конечно, ждали и сами гладиаторы. Фракиец, Красавчик Апис, Германский Ветер и прочие избранные не скрывали приподнятого настроения, что же касается остальных, в особенности молодых галлов, то здесь все было сложнее. Страха смерти никто не выказывал, но одни радовались, что им дадут шанс умереть с оружием в руке, избавившись от низкой рабской доли, а другие скептически кривились: какая же доблесть в том, чтобы быть зарезанным на потеху толпе? И мысль о том, что придется кого-то убивать, смущала лишь Тевтонского Льва, которому, в общем-то, сам хозяин практически гарантировал выживание и продолжение карьеры.

Поводов для радости Виталий пока не видел. По сути, его гнали в сражение, как быка на бойню. Кормили, правда, хорошо, но днем молодой человек находился под пристальным присмотром тренеров и охраны, а ночевал в запертом карцере. Ему еще не доверяли, хотя ушлый юноша Валерий и лелеял надежды на нового бойца. Однако суждено ли им было сбыться? Сколько ни репетируй предстоящий бой, на деле он по-всякому может повернуться. Вдруг поклонники Альпийского Тигра окажутся не столь многочисленны, и якобы побежденного гладиатора придется убить уже по-настоящему? Беторикса передернуло, едва он представил, что ему придется полоснуть клинком по горлу товарища. И ладно бы еще победил в бою честно, а ведь тот должен будет намеренно уступить! И кто он, аспирант Замятин, после этого будет? Палач, артист, гладиатор, проститутка, ланиста – одного поля ягоды.

– Ну? – После утомительной тренировки, когда сдавали оружие, к Виталию подошел ланиста, потрепал по плечу, улыбнулся. – Чувствуешь радость близкой битвы?

– Да не особо, – честно признался гладиатор. – Азарт – да, наверное, есть, но радости…

– Эх! – Валерий махнул рукой. – Экий ты циник.

Кто-то вдруг позвал его – Красавчик, что ли, и ланиста скривился:

– Ну, вот, сейчас опять что-нибудь выпрашивать будут.

– Валерий, эй, Валерий! – скинув тяжелый шлем, взывал Красавчик Апис. – Иди скорей сюда, дело есть.

– Знаю я ваши дела, – пробурчал ланиста. – Небось опять девки понадобились.

– Э, дружище! – Апис и стоявшие рядом Фракиец и Германский Ветер засмеялись. – Нам бы не только девок, нам бы сейчас и вина неплохо. Только не той бурды, которой ты обычно всех потчуешь. Эй, эй, Валерий! Вот только не надо говорить, что нет денег. Сульпиций же заплатил!

– Ну, заплатил, – юноша неохотно кивнул. – Но ведь вся подготовка тоже стоит денег. Думаете, арена сама собой строится?

– Да ничего мы не думаем, дружище! Вели-ка принести нам вина… и девок подогнать! Позови кого-нибудь – наверняка за воротами стоят.

– Вот шельма! – восхищенно произнесли сзади.

Аспирант обернулся – все никак не мог привыкнуть к этой манере Северьяна возникать за спиной, словно черт из табакерки. Люди этой эпохи обладали более развитой восприимчивостью и могли, не оборачиваясь, сказать, кто за ними идет и на каком расстоянии, но Виталий, увы, такими способностями не обладал.