Я оглянулась по сторонам. Никого не было. Здесь практически никогда никого не было, соседи Ольги приезжали редко, и сейчас их нет. Значит, я одна. Замечательно.
Я сняла сарафан и легла на шезлонг в одних стрингах от купальника. Верх у меня отсутствовал, и я решила положить на грудь маленькие ракушки, которые едва прикрывали соски. Хочу ровный, шоколадный загар. Уверена, Ромочка это оценит.
Прикрыв глаза, я полностью отдалась ощущениям. Лёгкий ветерок равномерно распределял лучи солнца по моему телу. Морской прибой, убаюкивая, пел мне свои песни о русалках и морских девах. Наслаждаясь моментом, я с грустью вспомнила, что через несколько дней мы уже будем в своём большом промышленном Харькове, поэтому нужно получить максимум удовольствия от Чёрного моря и роскошной крымской природы. Мне было так хорошо, что в какой-то момент я начала проваливаться в сон. Шум моря и крики чаек становились всё дальше, и я, улыбаясь, окунулась в царство Морфея.
Не знаю, сколько длился мой полусон-полудрем, но проснулась я от злорадного смешка. Егор, этот сорванец, стоял прямо надо мной с телефоном в руках и снимал меня на камеру, зловеще хихикая. Ракушек на моей груди, естественно, уже и в помине не было, я лежала практически голая, если не учитывать эти две полоски ткани, которые назывались моими стрингами. Я прикрыла голую грудь руками и тут же вскочила за сарафаном, но не тут-то было.
- Не это ищешь? - Егор вытянул из-за спины руку, в которой был мой скомканный сарафанчик в горох. Побелев, я начала задыхаться от гнева. Никогда прежде я ещё не испытывала такой сильный гнев. Сейчас я действительно готова была прибить этого проклятого мальчишку в прямом смысле этого слова.
- Отдай немедленно! Ты слышишь?! Или я за себя не ручаюсь!
- Ха-ха! А ты забери! - с этими словами подлец помчался в сторону дома. Я тут же кинулась за ним что есть духу, одной рукой прикрывая грудь.
- Ты, мелочь пузатая! Я клянусь, я убью тебя! - я неслась за ним изо всех сил, но догнать мне его не удалось.
Когда я забежала во двор, Егор уже сидел на дереве, смеясь и размахивая передо мной сарафаном как красной тряпкой перед разъярённым быком. Я пыталась подпрыгнуть к нему, но это ещё больше забавляло засранца. В истерике я схватила и запустила в него тем, что попалось под руку. Это оказалась какая-то коробка с печеньем. Печенье разлетелось по двору в разные стороны. В какой-то момент мне показалось, что я с ума схожу от злости.
- Ты, гадёныш, немедленно верни мне сарафан, ты слышишь?! Ты перешёл уже все границы, ты об этом очень пожалеешь! - вопила я.
- Ой-ой, а что ты сделаешь, пожалуешься Ромочке?! А что ты ему скажешь? Скажешь, что светила своими сиськами при мне? - гад не унимался.
- Что?! - от досады и обиды я не могла больше сдерживать слёзы, ошарашено уставившись на Егора и не понимая, как девятилетний ребёнок может быть таким подлым и циничным.
- Да ты... Ты не ребёнок, ты вообще не человек! Ты исчадие ада, дьяволёнок в человеческом обличии. Я ненавижу тебя, грёбаный малолетка! Ты слышишь, ненавижу! - рыдая, я кинулась в дом, в нашу с Ромой временную спальню, и сразу же схватила телефон в диком желании позвонить и всё рассказать Роме.
Но тут же застыла. А что я ему расскажу? Что его малолетний племянник видел меня голой? Да ещё и фотографировал, и чёрт его знает, кому он захочет это показать. О Господи, какой стыд, какой позор! Ужас, меня, взрослую девушку, будущего педагога и историка, опустил какой-то мальчишка.
Захлебываясь в слезах, я открыла шкаф и хаотично начала запихивать вещи в чемодан. Нет, я уеду! Я хочу уехать, я не могу здесь больше находиться! Это не может больше продолжаться!