Лена возвращается с нами и остается на чай, потом едет домой на такси. Обнимаю ее крепко у порога. Она мне стала, как сестра, которой у меня никогда не было.

Мы с ней встретились на первой работе, где я полы мыла в офисе, а она была секретаршей за гроши. Потом Лена помогла мне найти онлайн-работу, а потом я ей нашла должность в маркетинге, когда устроилась к Митрофанову.

– Ты обязательно встретишь кого-нибудь стоящего. Уверена, твоя судьба тебя ждет.

– Да я не унываю, – Лена прощается с Ксюшей, – перевернется и на моей улице грузовик с пряниками.

– Я тоже хочу грузовик пряников, – зевает Ксюша с Лапочкой на руках. Та вообще тихо дремлет, не обращая на нас внимания.

– Тебе детских, а мне взрослых, – Лена подмигивает мне.

Укладываю Ксюшу быстро спать. Она вырубается рядом с Лапочкой за минуту. Сама долго принимаю душ, приказывая себе не думать о Лукьянове.

Но он напоминает о себе снова, звоня практически в двенадцать ночи.

Надо проигнорировать, но меня злит, что он подобное себе позволяет и я снимаю трубку.

– Да?

– Здравствуй, – выдыхает немного удивленно, – не думал, что возьмешь.

– Мирослав Эдуардович, – до боли закусываю щеку.

– Мир. Не думаешь, что после всего чтоб было…

– Нет! – запираюсь в ванной, чтобы ненароком не разбудить дочку. – Что вам нужно?

– Поговорить о прошлом.

– Я не хочу!

– Не хочешь спросить почему?

– Нет, – в этот раз отвечаю не так уверенно. Вчера на эмоциях я просто хотела отгородиться от него и прошлого, но я все равно продолжаю думать о нас. Наверное, не смогу окончательно отпустить прошлое, пока не узнаю все.

– А я не хочу отвечать, – он напряженно смеется. Кажется, что Лукьянов немного пьян. Не сильно, язык не заплетается. Но он говорит не как обычно.

– Тогда зачем звоните?

– Сказать, что рад был тебя увидеть. И что у тебя все хорошо, тоже рад.

Его признание оглушает.

Не этого я ожидала.

Теряюсь на мгновение.

– Мам, – в дверь раздается тихий стук. Тут же вешаю трубку, молясь, чтобы Мир не услышал Ксюшу.

Сердце в груди стучит по ребрам, словно в барабан.

– Ты почему не спишь, малышка? – открываю дверь и присаживаюсь перед ней на корточки.

– Пить хочу.

– Пойдем, – беру ее за руку и веду на кухню. Наливаю стакан воды.

Сонная Лапочка приходит к нам, мяукая. Ей я тоже наливаю воду. Потом мы все идем укладываться по второму кругу.

Поглядываю на телефон, но Мир больше не звонит.

На следующий день иду на работу вся в напряжении.

На рабочем месте Лукьянова не встречаю, на телефон приходит сообщение, что он будет позже.

Это позже наступает после обеда.

Мужчина входит в приемную, зажимая под мышкой черную папку.

– Зайди, пожалуйста, ко мне, – скрывается в кабинете, скользнув по мне напряженным взглядом.

Иду, гася в себе тревогу. Ксюша была за дверью и говорила совсем тихо. Не мог он ее услышать.

– Закрой, пожалуйста, дверь, – командует, присаживаясь за стол.

Закрываю плотно дверь и сажусь напротив Лукьянова. Ладони складываю на коленях в замок. Под ними блокнот для записей на всякий случай.

– Это тебе, Катя, – он передает мне черную папку, с которой пришел.

– Мне? – удивляюсь, но беру в руки протянутую папку.

– Да, – Лукьянов откидывается в кресле, ослабляет галстук.

Открываю папку и непонимающе смотрю на него:

– Квартира?

– Да.

– Это шутка? – быстро захлопываю папку и бросаю на стол.

– Нет. Я знаю, что ты сделала аборт от меня.

Мои глаза расширяются от шока.

Аборт?

Откуда у него такая информация?

– Я приезжал к тебе… потом, – Мирослав тяжело сглатывает. Затянутый пеленой сожаления взгляд мечется по моему лицу. – Но было уже поздно. Твоя мать сказала, что ты сделала аборт и уехала.