– Села и написала отчет от проделанной работе. Мне с ним вечером, а это уже… – он глянул на левое запястье с именными часами, – уже через два часа… Мне с ним идти к Зорину.

Маша хотела напомнить, что Зорин ей приказал докладывать лично, но не стала. Положение ее довольно шаткое. Если Подгорный примется ныть и жаловаться на нее, могут перевести куда-нибудь, откуда она сама за неделю сбежит.

Сняв ветровку, Маша повесила ее в шкаф. Причесалась пятерней перед зеркалом на внутренней стороне дверцы. Села за стол и, подтянув к себе клавиатуру, пробурчала:

– Так точно, товарищ начальник.

– Что «так точно», Лунина?

Он все еще стоял посреди кабинета в живописной позе: со скрещенными на груди руками и отставленной на полметра правой ногой. Любил повыпендриваться, зная, что хорош собой. Часто хвастался каким-то давним случаем, когда его приглашали в рекламное агентство на роль модели. Сейчас Маша, честное слово, очень хотела, чтобы рекламщики снова объявились и соблазнили наконец Подгорного шикарными гонорарами.

– Есть писать отчет. – Она глянула на него исподлобья. – Но Лебедев не убивал себя заточкой!

– Отставить, Лунина! – взревел майор. – Отчет жду!

Она трижды перепечатывала отчет. Лишь третий вариант устроил майора Подгорного, в котором не упоминалось о пистолете и характерных масляных пятнах на одежде погибшего.

– Вот так сойдет, – вложил он бумагу в папку и пошел к выходу. – На сегодня можешь быть свободна, Лунина. А завтра с утра…

– Я могу опросить свидетеля по делу, товарищ майор? – глянула на него Маша умоляюще.

Он даже не спросил, кого она собралась опрашивать, позволил. Наигрался. Насытился властью. Вот засранец! На подиум его! Срочно надо на подиум!

Маша вышла на улицу из отдела, поискала взглядом брата. Его нигде не было. Перед входом четверо полицейских что-то оживленно обсуждали, одна служебная машина отъезжала, другая заруливала во двор. Мишки не было. Значит, уехал домой пораньше. Или к девушке своей. Или еще куда-нибудь. Позвонить – нет? А вдруг у него свидание? И тут она с жалобами на Подгорного… Нет. Не надо звонить.

Она вдруг вспомнила о злополучной бумажке для заметок с номером Валериного телефона. Из-за нее она вернулась в кабинет и нарвалась на разгневанного Подгорного. Бумажка теперь лежала в кармане ее куртки.

– Валера? – уточнила она, услышав знакомый голос. – Это Лунина.

– Узнал, – порадовал бывший коллега. – Это твой новый номер? Могу сохранить?

– Можешь. А еще можешь помочь мне в одном деле.

Она быстро шла по мокрому асфальту в сторону любимой столовки, расположенной в ста метрах от отдела. И хотя сверху не сыпало дождем, ветер, трепавший ее волосы и забирающийся за воротник ветровки, был обжигающе ледяным. У нее даже коленки покрылись мурашками. Точно-точно! Она чувствовала.

– В каком деле? – ответил он без прежней настороженности.

– Помнишь тачку, что мне тетка подарила?

– Еще бы не помнить! Ты как голливудская звезда на ней подкатила к отделу. У полковника чуть приступ не случился, когда он в окно выглянул. Хорошо, по форме была, а если бы в мини…

– Валера, мне надо ее продать, – перебила она поток его воспоминаний. – Надо что-то купить. Какие-то колеса. Ногами очень тяжко по Москве.

– Понимаешь, да, что нереально? Такой «таз» стоит баснословных денег. Но кто их заплатит? В Москве надо продавать. У нас бесполезно. А чего ты не хочешь на нем там ездить? Тоже начальство не поймет?

– Запросто.

– Так паркуй в соседнем дворе. Никто не узнает, на чем ты приезжаешь в отдел или на место происшествия. Это в нашем городишке не спрячешься, а Москва большая.