– Ничего! Прошу вас, спустите меня, – упрашивала она. – Мне все равно, где бы мы ни находились, только, прошу вас, сэр, дайте мне сойти с лошади!

– Хорошо, согласен, но при одном условии. Я вас завез в эти глухие места, и, что бы вы об этом ни думали, на мне лежит ответственность за ваше благополучное возвращение домой. Идти вам одной в Трэнтридж немыслимо, потому что, говоря правду, дорогая моя, я и сам хорошенько не знаю, где мы находимся, – в этом тумане даже знакомые места кажутся незнакомыми. Я охотно дам вам здесь сойти, если вы обещаете подождать возле лошади, а я пойду бродить по лесу, пока не найду дороги или какого-нибудь дома и не узнаю точно, где мы находимся. Когда я вернусь и укажу вам направление, вы можете поступить как угодно: хотите идти пешком – идите, хотите ехать – поедем.

Она приняла эти условия и соскользнула с лошади, но Алек успел ее поцеловать и спрыгнул с другой стороны.

– Я должна держать лошадь? – спросила она.

– В этом нет необходимости, – ответил Алек, поглаживая тяжело дышавшее животное. – Сегодня ей уж никуда бежать не захочется.

Он повернул лошадь головой в кусты и привязал к суку; потом устроил для Тэсс гнездышко из опавших листьев.

– Посидите тут, – сказал он. – Листья не пропустят сырости. Посматривайте изредка на лошадь – этого вполне достаточно.

Он отошел от нее на несколько шагов, потом вернулся и сказал:

– Кстати, Тэсс, сегодня кто-то подарил вашему отцу нового жеребца.

– Кто-то? Вы!

Д’Эрбервилль кивнул.

– О, какой вы добрый! – воскликнула она, мучительно сознавая, как некстати случилось, что благодарить его она принуждена именно теперь.

– А дети получили игрушки.

– Я не знала… что вы им что-нибудь посылали, – прошептала она, растроганная. – И почти жалею, что вы это сделали… да, почти жалею.

– Почему, дорогая?

– Это меня очень… стесняет.

– Тэсси, неужели вы не любите меня хоть чуточку?

– Я благодарна вам, – неохотно призналась она, – но боюсь, что не…

Внезапно поняв, что он действовал под влиянием страсти, она опечалилась: слезинка медленно скатилась у нее по щеке, за первой последовала вторая, и Тэсс расплакалась.

– Не плачьте, милая, дорогая! Ну, сядьте здесь и подождите, пока я приду.

Безвольно она села на собранную им кучу листьев и слегка вздрогнула.

– Вам холодно?

– Не очень… чуть-чуть.

Он коснулся ее платья, и его пальцы словно утонули в пене.

– На вас только это воздушное муслиновое платье… как же так?

– Это мое лучшее летнее платье. Когда я вышла из дому, было очень тепло, и я не знала, что мне придется ехать, да еще ночью.

– Ночи в сентябре холодные. Подождите-ка…

Сняв с себя легкое пальто, он нежно накинул его ей на плечи.

– Вот так, теперь вы согреетесь, – сказал он. – Отдыхайте, моя красавица, я скоро вернусь.

Застегнув пальто у нее под подбородком, он нырнул в паутину тумана, который к тому времени уже клубился между деревьями. Она слышала, как шуршали ветки, когда он взбирался на холм, потом шум стал глуше, напоминая шорох птицы, и наконец замер. Луна заходила, бледный свет тускнел, и Тэсс, погруженную в мечты, нельзя было разглядеть на ковре из листьев, где он ее оставил.

Алек д’Эрбервилль поднимался по склону, так как действительно не был уверен, в какой части Заповедника они находятся. По правде говоря, последний час он ехал куда глаза глядят, сворачивая наобум, только чтобы затянуть прогулку, и обращал больше внимания на залитую лунным светом Тэсс, чем на дорожные приметы. Теперь, отыскивая дорогу, он не спешил, так как измученная лошадь нуждалась в отдыхе. Спустившись с холма в прилегающую долину, он увидел изгородь, а за ней дорогу, которую узнал, и вопрос об их местонахождении был решен. Д’Эрбервилль повернул назад. Но к тому времени луна закатилась, и окутанный туманом Заповедник погрузился в глубокую тьму, хотя утро было уже близко. Вынужденный идти с протянутыми вперед руками, чтобы раздвигать ветви, д’Эрбервилль вскоре обнаружил, что найти место, откуда он начал поиски, не так-то легко. Бродя вокруг, то взбираясь на холм, то спускаясь, он услышал наконец шорох – лошадь была от него в двух шагах – и неожиданно задел ногой рукав своего пальто.