Столько же было и Ирине. Странное совпадение. Или не совпадение вовсе?

- Сола Эйра – сколько?

Десять, пять и три – восемнадцать.

- Тарис Айгер?

На этот раз она не стали ничего показывать, только повторила: тридцать шесть.

- Спасибо!

Я почувствовала, как по спине проступил холодный пот. Если мне и Айгеру по тридцать шесть, а Эйре восемнадцать, значит, я родила ее тоже в восемнадцать. И если то, что мне привиделось, правда…

Нет, этого не может быть! Юниа не позволила бы дочери выйти замуж за ее отца. Да и Айгер не женился бы на девушке, если б у него были подозрения, что это его дочь. Но что, если я пытаюсь смотреть на все с точки зрения нашего мира, а здесь инцест не воспринимается как нечто отвратительное?

Нет, этого не может быть.

Все могло быть совсем иначе. Ведь я – Ирина - отказалась от того, кого любила, ради выгодного замужества. Если б не авария, родила бы ребенка, которому сейчас было бы семнадцать лет, почти восемнадцать. И Слава к этому ребенку не имел бы никакого отношения. Может, то же самое произошло и с Юнией? Но ведь Айгер был принцем, если потом стал королем. Разве какой-то там Индрис Леандро, пусть даже богатый, знатный и высокопоставленный, более выгодная партия, чем будущий король?

Впрочем, есть и другой вариант, еще проще. Например, папа король решил: эта девица не пара наследнику престола. И Юнию срочно выпихнули замуж, пока не приключилось невзначай осложнения династии. Все эти бастарды – такая морока и попоболь, так и норовят потом предъявить права на трон, лучше как-нибудь без них обойтись.

Я опять пыталась сделать выводы, ничего толком не зная. Сначала решила, что Юниа была любовницей своего зятя, теперь – что у них в прошлом случилась некая романтическая история. Нет, история-то наверняка была, но вот что произошло потом – можно только догадываться. И пока я не выучу язык настолько, чтобы задавать вопросы и понимать ответы, мои догадки не будут стоить ни гроша.

Но сколько времени осталось на это?

Меня так увлекли все эти личные страсти-мордасти, что я забыла о главном.

Юниа пыталась бежать – может, из страны, может, просто рассчитывала где-то спрятаться. Но ей не удалось. И теперь я – эта мысль мне тоже приходила в голову – в тюрьме. Судя по общему враждебному отношению, совершила Юниа что-то ужасное. Возможно, какое-то тяжкое преступление. И теперь все ждут, когда же она наконец поправится и к ней вернется память.

Зачем? Все просто.

Чтобы смогла выслушать и понять приговор суда…

5. 5.

Ночь. Темнота. Страх. Громкие голоса за стеной. Прячусь под одеяло, но все равно слышу. Мамин крик: «Я не позволю! Юниа еще слишком мала. Это ее убьет». Отец, хрипло, задыхаясь: «Ее жизнь для тебя важнее, чем моя?» «Да, - отвечает она. – Это мой ребенок!»

Я иду по узкому проходу, в руках горящая свеча. Голубое покрывало на голове, спадает до пола. Сквозь него почти не видно, иду медленно, опасаясь наступить на край. Громкий женский шепот: «Грязная тварь! И не стыдится выходить замуж в голубом!»

Боль, раздирающая тело. Первый крик новорожденного. Повитуха держит младенца на руках. «Это девочка, сола Юниа. Соль Индрис будет счастлив». «Еще бы он не был счастлив, - со злостью отвечаю я, пытаясь отдышаться. – Кому в Иларе нужны сыновья? Если только королю».

Огромный роскошный зал, окно от пола до потолка. Айгер стоит спиной ко мне и смотрит на заснеженные вершины гор. Уже не тот юноша, с которым я занималась любовью у ручья, - зрелый мужчина. Широкие плечи, королевская осанка. Волосы коротко подстрижены. «Слишком поздно, Юнна… слишком поздно». «Ты об этом пожалеешь!» - голос дрожит от подступивших слез. «Наверно… но это уже неважно».