«Ну ты и дурак, газету не обязательно покупать! Просто подойди к киоску и полистай!»

Устыдившей собственной несообразительности, Алекс встал со скамьи и пошел к выходу из парка. Там, возле остановки, должен быть небольшой магазинчик, где продавали всякую чепуху вроде чипсов и газировки, стояли автоматы с кофе и шоколадками, а также торговали газетами и журналами.

Магазинчика не было, но был киоск с надписью «Пресса». Просто так не полистаешь, придется попросить киоскера посмотреть, мелькнуло в голове, но, подойдя ближе, Алекс увидел, что витрина пестрит от выложенных на ней изданий.

Что-то удивило его – и почти тотчас он сообразил, что кажется ему странным: все заголовки были написаны кириллическим шрифтом. В его время в России пользовались двумя алфавитами – кириллицей и латиницей. Причем латиница была распространена гораздо шире.

Не глядя на сладко улыбающиеся лица кинозвёзд, не думая, знакомы они ему или нет, Алекс отыскивал глазами даты выпусков.

А когда отыскал, так и застыл, уперевшись взглядом в буквы и цифры.

«Жаркий май-2020», – кричал один журнал, помещая дату в кричащую красную кляксу.

«14. 05. 2020», – сухо констатировал другой.

Алекс лихорадочно производил в уме подсчеты, путаясь в цифрах.

– Почти двадцать лет назад, – пробормотал он, отняв ту дату, что видел перед собой, от 2040 – года, когда он вместе одногруппниками отмечал праздник в проекции Мальдивского острова-резорта Бару.

– Вы стоите? – раздраженно проскрипели за спиной.

Алекс оглянулся и увидел старичка в джинсовой панаме, который глядел на него, сердито сверкая выцветшими голубыми глазами. Кустистые брови придавали старичку забавный вид, но Алексу было не до смеха.

– Простите, – тихо сказал он и отошел в сторону.

Старик сунулся в окошко. Алекс не слышал и не видел ничего вокруг. Солнечный весенний день, люди, машины, здания – все отодвинулось куда-то, притихло, замерло.

«Здесь, в этой реальности, мне едва исполнился год», – думал он.

Алекс родился восьмого февраля 2019-го.

Получается, сейчас, здесь, в том времени, куда Портал вывел Алекса, у его родителей годовалый сынишка. Он сам, крошечный, лежит в колыбели, и Вета, благодаря преданности и любви которой он выбрался из Пространственной Зоны, тоже только учится ходить и говорить.

«Главное, что все они живы!» – возрадовалось сердце.

«Но как я могу прийти к родителям? Я ведь никто для них, чужой человек», – спустил его с небес на землю прагматичный разум.

Алекс никак не мог справиться с эмоциями, решить, что ему делать, как вести себя в новом, незнакомом для него мире, где пока еще не придуманы Проекции, не открываются Порталы, и Корпорация не продает всем желающим Комнаты для выхода в мир своих иллюзий.

Нет проекций, проекторов, Порталов…

Когда эта мысль угнездилась у Алекса в голове, когда он понял, что никто, ни один из живущих здесь и спешащих по своим делам людей ни разу не был, да и не мог побывать в том аду, из которого он с таким трудом и потерями выбрался, Алекс подумал, что этот мир гораздо чище, наивнее, добрее.

А следом пришла и другая мысль. Если здесь, в этой реальности, еще не понятия не имеют о выходе в Пространственную Зону, то как он сможет найти Кайру?..

Без билета в автобусе не прокатишься. В метро – тем более, туда вообще не попадешь. Какая, вроде бы, мелочь, какая незначительная, пустяковая преграда, особенно в сравнении с тем, что ему довелось пережить! И, тем не менее, Алекс был вынужден пойти пешком.

Два раза он все же садился в троллейбус, и ему удавалось проехать одну – две остановки, но потом суровый кондуктор высаживал безбилетника. Можно было бы поумолять, поупираться, но Алекс не мог себя заставить и покорно вылезал на ближайшей остановке.