– Внимание! Опасная зона! Внимание! Опасная зона! – затрещал приемник тревожным металлическим голосом. – Просим всех занять свои места, лечь на кровать и надеть противогаз!

Можно сказать, я его не снимал. Этот резиновый урод висел у меня на плече, как домашний питомец. Пока ты живешь в нормальных условиях, тебе не понять, что такое угарный газ, от которого уже почти нигде не спрятаться. А еще для полного счастья – радиоактивное облако, накрывшее весь центр. Горели АЭС, горели ядовитые леса и болота.

– Бабушка, а зачем нам нужно ложиться?

– Сказали лечь, значит, ложись! – рассердилась бабушка.

Сверху она накинула на девочку одеяло. И смотреть на это я просто не мог.

– Вы бы еще шерстяные носки на нее надели. Перегреете до смерти.

– Зато ни одна зараза не проникнет.

– Противогаза достаточно.

– А вы почем знаете?

– Я – спасатель.

– Много вас таких. Полстраны, если не больше. Такой же вот, как вы, у нас чемодан спер.

– Таких же не бывает. Я один такой уникальный.

– Да, уж конечно, один. Конечно…

Проходимцев было много и до пожаров. Но после они стали еще агрессивнее. Только сейчас вместо кошельков и драгоценностей им нужна была вода и кое-что еще.

Толстяк у нас долго не просидел. Как проехали опасную зону, переселился в соседнее купе. Там ехала какая-то женщина, за которой он, видимо, хотел приударить. Я ее даже не видел, но чувствовал терпкие дорогие духи. И удивился, что люди могут думать о таких вещах – о парфюме, о галстуках… Впрочем, из-за отсутствия душа, может, и нужно было иногда об этом думать.

Напоследок толстяк пригрозил:

– Сейчас пойдут. Они… У вас пропуска есть?

Они – это голодные полицейские с серыми лицами, которые проверяли наличие паспортов и спецпропусков. Бабка сильно напряглась и нахмурилась.

– У вас есть? – спросила она.

– Допуск везде, – мрачно ответил я.

А сам задумался, могла или не могла старушка умертвить меня из-за этой бумажки. И если могла, то как именно. Допуск «везде» всего лишь означал реальный шанс на спасение. Неудачная попытка чиновников упорядочить процесс эвакуации. За заслуги перед отечеством выдавались пропуска третьего, второго и первого уровня. Отметка «везде» – большая редкость. Это подороже бутылки воды будет. И получил я ее по чистой случайности.

Сам того не ожидая, спас какую-то большую шишку из Ленинградской области, и та оказалась благодарной. Я нашел его, обожженного, в канализационном люке. Он туда забрался, когда сгорел весь его элитный поселок. Как он успел это сделать, ума не приложу. Там даже дышать было нельзя. Таким раскаленным стал воздух. О том, что люди иногда забираются в люки, я знал по собственному опыту. Сам сколько раз прыгал в них, спасаясь от огненных смерчей. Но под землей почти нет кислорода и дыма не меньше. Долго бы он не протянул.

Наша часть уходила, и медлить, действительно, было нельзя. И дернуло же меня напоследок проверить подземелье. Спустившись вниз, я сначала ничего не увидел, хотя ожидал встретить пару трупов. Только было у меня чутье, что ли, какое-то на жизнь. Я уже направился к лестнице, но почему-то вернулся. И на мужика этого едва не наступил. Он лежал под трубой и ловил ртом воздух, как выброшенный на сушу окунь с выпученными от страха глазами.

Я никогда не расспрашивал потерпевших ни о чем. И интересно мне особо не было. Это дело психотерапевтов. Но тут деваться было некуда. Жену свою он спасти не сумел. Приехал, а дома уже нет. А тут вихри по всему поселку. Телохранитель погиб сразу, а ему повезло. Он не думал никогда, что такое может быть. Он не предполагал, что все так страшно. Его никто не предупредил. Иначе бы он принял меры. В этом месте я только улыбнулся.