- Есеня твоя из «наших». Не удивлен, конечно, судя по мамаше, но…она понимает меня, и тебя понимала, да? Поэтому так зацепила? Главное ведь что по факту? Чтобы тебя чувствовали. Сиськи, жопы, ноги — это дело десятое. Для таких баловней женскими прелестями мы давно на это внимание не обращаем. Красивых то много. Взять хотя бы твою жену, Берсанов. Она секс-бомба из восточных грез, но тебе же плевать? У тебя хоть стоит на нее?

- Обсудим мой супружеский секс? Серьезно?

- А он есть? - хитро смотрит на меня, но слегка глаза закатывает и цыкает, - Плевал я на это, говорю о другом.

- Я знаю, о чем ты говоришь.

- Еще бы. Ты прямо сейчас в котле этом варишься. Будто нигде тебе места нет, и тянет-тянет-тянет. Куда только, да?

- Дашь мне адрес хаты в Сербии.

- Там глухо.

- Я сам проверю! - рычу, но потом почти сразу отгибаюсь на спинку дивана и молча смотрю на свой сотовый, - Она не просто так поехала в Сербию.

- Есть идеи?

- Есть идеи о том, кто может что-то знать.

- Тетка?

- Тетка. Съезжу туда. Попробую достучаться.

- Позволю дать тебе совет.

- Не нуждаюсь!

- И все же, - Бес нагло забирает креветку из моего салата и самозабвенно улыбается, - Тормози себя, как после ледяного душа. Девчонке не жесткость твоя нужна, а ласка. Таким, как мы всегда нужна нежность, Алан. Говна итак много слишком было.

- Не надо учить меня, как общаться с моей женщиной, уяснил?!

- Ты можешь называть ее своей, хоть до одурения, но владеть телом и жить с душой — разные вещи. Первое получить просто, за вторым нужно еще поскакать. Особенно тебе.

- Особенно мне?!

- Надо было контролировать себя, когда на четвертый ходил.

Замираю, медленно взгляд на него перевожу и, клянусь, еле сдерживаюсь, чтобы не зарядить по морде. Если честно, сейчас мне помогает лишь одно: упёртость. Чтобы он оказался прав?! Да хера с два! Но я зачем-то вдруг оправдываюсь сквозь зубы…

- Мы договорились. Я все ей объяснил.

- Знаешь, что она сказала на это мне? Что смысла говорить не видела. Мол, тебе все равно будет плевать.

Вот и все. Стоп-краны полетели к черту, и я с силой бью по столу рукой, ребром попадая акурат в пепельницу. Она — вдребезги, моя рука — в мясо. Кровь стекает, правда я еле дышу от злости и этого совсем не замечаю. Так кроет, черт подери…

- Знаешь чего ты добьешься, если не научишься держать себя в рамках? - тихо говорит, я на него смотрю, но не концентрируюсь.

Даже голос, как сквозь толстую пленку. А все равно слышу…

- Она тебя возненавидит, и это вас уничтожит. Ты ее уничтожишь, как твой отец уничтожил твою мать.

- Не будет этого!

Рычу, вскакиваю с места, по пути прихватив белую салфетку, но обойдя стол замираю. Еще не все. Медленно, плавно наклоняюсь к его уху, упирая окровавленный кулак в стол и хрипло спрашиваю.

- Спрошу только раз. Ты ее касался?

Молчит. Я сжимаю тряпку сильнее, до скрипа, также зубы. Сердце долбит в груди. Рядом нож. Клянусь, если он ответит неправильно — я ему в глотку его всажу. От его смешка ситуация не улучшается, напротив. Хуже только становится, но меня отпускает дальше…как по щелчку пальцев, слава богу. Без еще одного греха на моей черной от их копоти душе обойдемся.

- Вопрос одновременно ожидаемый и нет. Сам как думаешь?

- Просто ответь, твою мать. Не доводи меня до…

- Нет. И ты это знаешь, придурок чертов.

Резко отрываюсь от своего места и хочу уйти, а в спину летит последнее:

- Подумай о том, что я сказал, Алан. Хорошо подумай.

Я думаю. Много думаю о том, что будет, когда найду это сучку. Мимо проносятся пейзажи, тачка летит вперед. В какой-то момент я ловлю себя на мысли, что меня начинает подрубать, а шум прибоя наступает мне на пятки… Он будто везде. Клянусь, я прикрываю глаза лишь на секунду под его убаюкивающие приливы, а когда открываю — лежу на пляже.