В комнате не холодно, но я покрылась мурашками. Ощущала себя беззащитным манекеном в витрине нижнего белья. Я не стала грозить полицией и папой-прокурором, которого все равно нет. Так можно нарваться на проблемы серьезнее. Пусть лучше унизят и отпустят, чем убьют, чтобы избавиться от возможных проблем.

– Красивая девушка, – обшаривая меня взглядом, особенно его интересовала грудь, сильно поднятая пуш-апом, сказал хозяин клуба, и снова затянулся. – Зачем тебе торговать дурью? Для такой девушки найдется работа поинтересней.

– Я не торговала, – выдавила я, борясь с туманом от слез.

– Докажи, и отпущу. Я ведь не чудовище такую красотку обижать.

Я не поняла, издевается он или всерьез. Он медленно затянулся, рассматривая дрожащие губы и подбородок, и обернулся к секьюрити.

– Видел, кому продали? – босс обернулся к охраннику позади. – По камерам проверь, если здесь, выведи, хорошо вломи, и чтобы поняли за что. Не говори, что девки у нас.

Вновь глубокая затяжка. Похоже, он кайфует, меня рассматривая.

– Под платьем ничего нет, не соврала, – наконец сказал он. – А между сиськами что-нибудь прячешь?

Я опустила голову, снова заплакав. Волосы упали на лицо. Он просто издевается над нами, не нужен ему обыск – мужчина хочет, чтобы я сняла лифчик.

– Отпустите меня, – прошептала я, давясь слезами. – Вы больше никогда нас увидите…

Вита рыдала в голос. С нее белье пока не сорвали. Я не понимала, то ли ее очередь следующая, то ли я просто приглянулась главарю.

Я задам ей трепку, когда мы выберемся. Если…

– Шевелись, – кивнул он. – Или парни снимут.

С плачем я завела руки за спину и взялась за застежку, но расстегнуть не смогла. В руках слабость, колени дрожат. Я не могла раздеться в толпе мужчин – тем более, таких, понимая, к чему это приведет. За этим последуют приставания… Нас могут изнасиловать.

Колени такие слабые, что я едва стояла.

Взгляд этого человека стал глубже, он ждет, ждет представления. Ему не просто грудь хочется увидеть – ему нравится унижать. И, кажется, Вита это с самого начала понимала, устроив истерику, когда дошло, куда нас тащат и кто придет.

– Перестаньте, – пробормотала я.

– А как ты хотела? – усмехнулся он. – Чтобы на слово верили? Снимай, не ломайся. Увижу, что ничего не прячешь, так и быть – вали.

Во мне что-то дрогнуло. Надежда, наверное.

– Вы обещаете?

– Конечно.

Лицо ничего не выражало. Изощренно издевается или отпустит? Пальцы сами расстегнули застежку, я помедлила, переводя дух, а затем сбросила бретельки с плеч, накрыв голую грудь ладонями. Пустой лифчик упал к ногам. Под изучающим взглядом этого насекомого, сердце колотилось как сумасшедшее.

Они все смотрели на меня. Даже про Виту забыли.

– Отпустите нас, пожалуйста, – пьяная от страха и адреналина попросила я.

– Так быстро?

– Я же сняла…

– Но мы еще не все смотрели, – он пожал плечами, в глазах появился пугающий блеск. У нормальных людей такого не бывает. – А внутри ты ничего не спрятала? Я слышал, девушки так делают. Покажешь?

Я не сразу поняла, что он имеет в виду, что это значит – внутри. Затем стало жутко. От прямого взгляда этого ублюдка. От притихших парней, изучающих меня. Живот свело от страха. Я испуганно оглянулась на Виолетту, та ответила таким же диким взглядом.

– Проверим, и можешь идти.

– Как вы проверите… – пролепетала я.

– Сними трусики, пусть кто-нибудь из ребят посмотрит. Не бойся, пальцем. Это стандартная процедура досмотра, ведь так?

Парни посмеиваются, им нравится игра. Меня обшаривали взглядами – по груди, моим нервным рукам, которыми я прикрылась. По просвечивающему кружеву. Они представляли озвученное.