Это вызвало взрыв хохота у нас с Анжеликой.

– Просто ты пока слишком зелёный для игр с нами, – сквозь смех выдавила сестра. – Но всегда можно улучшать свои навыки. Достаточно лишь почаще наведываться к нам.

Я перемешала свои буквы, предвкушая следующий ход. Эта игра в Скраббл, как всегда, полна абсурда, сарказма и нелепых слов. И именно поэтому мы так любили в неё играть все вместе. Когда у Анжелики выдавался выходной.

Внезапно, дверь распахнулась с таким грохотом, что буквы на столе подпрыгнули. В проёме возникла фигура папы, шатающегося и громко напевающего что-то невнятное на русском языке. Его глаза безумно блестели, галстук был повязан вокруг головы, как пиратская бандана, а от него несло смесью водки и дешёвых сигарет.

– Дочи! – заорал он, запинаясь о ковёр. – Кто тут папу не ждал? А папа пришёл! И что я вижу? Играют, веселятся! А папа… папа страдал!

Анжелика, обычно спокойная, смутилась.

– Ну вот, приплыли, – пробормотала она на русском.

Рио, у которого и так был шок от «ZHOPA» и «ЛОЛ», теперь просто застыл с открытым ртом, наблюдая за разворачивающимся цирком.

Я постаралась изобразить невозмутимость, хотя внутри всё похолодело. С пьяным отцом никогда не знаешь, чего ожидать.

– Привет, – сказала я как можно более спокойным тоном. – Мы играем в Скраббл.

– Эти ваши американские прикольчики, – заплетающимся языком недовольно произнёс папа в ответ. А потом заметил Рио. – О! Привет, пацан.

Рио, разумеется, не понял и слова. Хотя, возможно, «привет» прозвучало для него достаточно знакомо. Вспомнилось то, как друг пытался однажды выговорить «здравствуйте» на русском, но едва не сломал себе язык.

– Здравствуйте, сэр, – неловко кивнул Рио. Раньше он моего отца пьяным не заставал, поэтому мне стало перед ним стыдно.

Нет, я рассказывала о том, что папа любит выпить в ближайшем баре, но собственными глазами он пока за этим не наблюдал. У нас вообще семьи были совершенно разные. Его родители довольно успешны, могут позволить себе жить в престижном модном районе, любят друг друга… А у меня всё обстояло совсем иначе.

Поэтому я всё время стеснялась рассказывать людям «извне» о своей жизни. Она у меня не сахар.

Папа попытался пройти к нашему столу, едва не свалившись при этом. Анжелика быстро подскочила и перехватила его руку.

– Папа, может быть, присядешь? – сказала она, пытаясь усадить его в кресло. – Отдохни.

Но он не сдавался.

– Нет, я не хочу сидеть! Неужели мне нельзя поиграть с дочами и их другом! – Он попытался схватить буквы со стола, но вместо этого просто рассыпал их по всему полу.

Рио, который до этого момента просто молча наблюдал за происходящим, видимо, решил, что пора ретироваться. Он осторожно отодвинул свой стул.

Мне захотелось испариться.

– Тебе, наверное, лучше идти домой, Рио, – произнесла я, окинув взглядом валяющиеся буквы. – А мне придётся прибраться.

– Я могу помочь, – искренне отозвался друг.

Я подняла взгляд и благодарно улыбнулась ему, но не стала принимать помощь:

– Не надо… Это… надолго. Он, наверное, опять ходил к своим друзьям и… В общем, после этого всегда затем следуют длинные философские разговоры. Тебе не нужно этого видеть.

– Ты уверена? Я мог бы…

– Нет, Рио. Иди.

Я сделала неопределённый жест рукой, подразумевая весь тот хаос и абсурд, который обычно сопровождал такие пьяные визиты папы. Рио понимающе кивнул.

– Хорошо, если ты уверена… – сказал он, почесав затылок. – Позвони, если что-нибудь понадобится. Серьёзно.

Он ещё раз бросил взгляд на пьяного отца, бормочущего что-то про советскую власть и мировое господство, обнял меня и направился к двери.