- В общем, - я снова заговорила, - после ее смерти я осталась с отчимом. Хватило меня на месяц, потому что он как с цепи сорвался. Что-то от меня требовал, а я не понимала. Что-то выпытывал, а я не знала ответов. И Лиля помогла мне сбежать сюда. На сайте института, где вы с мамой учились, она нашла фотографии маминого выпуска и узнала вас. Наверное, это полный идиотизм - не знать ничего о своей матери, но я решила оттолкнуться от того, что имелось. То есть от вас. Сбежала через крышу Лилиного дома, добралась до аэропорта, а оттуда в Москву. Потом поездом сюда. В интернете погуглила вас и нашла расписание лекций в вузе.

Калинин не успел ничего ответить - в рюкзаке подал сигнал мой телефон. Я сменила сим-карту прямо в аэропорту и сразу написала Лиле. Сообщение было как раз от нее. И снова меня захлестнула злость, когда я прочитала. Что же ты так все умалчиваешь, Андрей Григорьевич?

Перед отъездом из Нью-Йорка я наконец-то разобрала мамины вещи. У них с Димой уже давно были раздельные комнаты, и вот я, отправив домработницу восвояси, сама начала складывать вещи в коробки. В этом были и воспоминания, и любопытство. Я искала хоть что-то: фотографии, записи. Но мама была будто шпионом - ничего из прошлой жизни. Пока в записной книжке (она по старинке пользовалась бумажным носителем) не увидела остатки вырванной страницы. А на следующей небольшой оттиск. Тут, наверное, даже ребенок бы догадался, что делать. Карандаш, легкий нажим - и я смогла разобрать номер телефона.

«Может, и ничего необычного», - подумала я тогда, но решила проверить, тем более первые цифры были кодом России. Интернет ничего не нашел по моему запросу, и я побежала к Лиле. Хакеров в ее окружении, конечно, не было, но человек, занимающийся программным обеспечением в ее клиниках, обещал помочь. Только вот загвоздка тогда была в том, что он грел кости в Испании в заслуженном отпуске. А сейчас, судя по всему, вернулся.

И вот сообщение от Лили:

«Номер принадлежит Калинину Андрею Григорьевичу».

Вроде бы ничего такого, да?

Но мало того, что он мне что-то недоговаривает, так теперь еще и мама ему, возможно, звонила.

Но странно, что запрос в сети не дал информации. Он же должен искать как-то клиентов. Или он уже не консультирует?

- Андрей Григорьевич, - повернулась я к нему. - А вы сейчас занимаетесь психологическими консультациями?

- Записаться хочешь?

Он что-то понял. Смотрел так внимательно и как будто ждал, что я опять не сдержусь и наброшусь на него. Проницательный. Только я вдруг поняла, что не злюсь. И что у нас так не срослось вначале? А сейчас в голове прояснилось. Может, и нет ничего необычного в том, что у мамы был в записной книжке номер старого приятеля? Только съязвить все равно захотелось:

- А вы думаете, мне надо?

- Устроим опять словесную перепалку?

- А почему бы и не поупражняться в красноречии?

Калинин усмехнулся и снова внимательно на меня посмотрел. Еще у него глаза красивые. И он так интересно правый глаз прищуривает. Ну вот, вроде еще достоинство нашла.

Тоже мамин прием. Даже если тебе кто-то не нравится, попробуй найти в нем что-то хорошее. Пока мне понравилась его туалетная вода, ну, и глаза. А вот его недоговорки, если я их не придумала, конечно, меня совершенно не устраивают.

- Знаешь, ты похожа на мою бывшую студентку. У нее тоже на все был ответ, да и в голове не то чтобы пуля, а целый снаряд.

Почему-то сейчас это прозвучало не как оскорбление, а как комплимент. Все-таки занятный он человек. Только мне почему-то кажется, что любитель дистанций. Никого близко не подпустит.