Сложности в описании неопределенности при предсказании проведения объектов в определенных ситуациях существуют не только в психологии, но и в естественных науках, например, в физике, где концепция неопределенности разрабатывалась еще с середины ХХ в. В рамках этой концепции доказывается, что фактически невозможно не только предвидеть будущее направление движения частиц, но и точно понять, какой путь они проделали в прошлом. Единственное, что объективно возможно – это увидеть положение частицы в конкретный момент времени.

Применяя понятие неопределенности к психологии, можно говорить о том, что в современном мире причинно‐следственные отношения не всегда могут стать основой понимания событий, происходящих даже в настоящее время, и тем более они не могут помочь предсказать, как будет вести себя человек в будущем, как отреагирует даже на знакомые раздражители. Все это делает даже стабильную ситуацию не совсем ясной, еще более неопределенной является новая или постоянно меняющаяся ситуация, в которой сам человек, его мысли, состояние, поведение тоже становятся в большей, чем обычно, степени, неопределенными. Человек одновременно является как бы и стабильным образованием с ясной устойчивой структурой мотивов, и постоянно меняющейся величиной в системе разнообразных отношений (и частица, и волна одновременно).

Поэтому объективация мотивов поведения человека в ситуации неопределенности не может уже соотноситься с поступком как феноменом личности. Однако невозможно совершенно отказаться от принципа детерминации, так как, хотя мы и не можем, как уже говорилось выше, полностью изучить причины поступков людей, мы в то же время не можем и исключить наличие причинно‐следственных отношений в каждом конкретном случае, так же как и возможности их будущего анализа. При этом игнорирование детерминизма фактически стирает границу между научной и житейской психологией, психологией и мистикой: полностью отрицая это принцип, мы выйдем за рамки научности.

Поэтому в настоящее время приходится искать опосредованные способы анализа. По другим людям мы можем судить о том, что происходит с человеком, идентифицируясь с ним, можем судить о его мотивации. Но это – не полностью достоверное знание, оно опосредовано как культурой (человек ведет себя соответственно определенным эталонам), так и опытом и переживаниями наблюдателя, его атрибутивными схемами. Поэтому такое значение для постнеклассической психологии приобретают нарративы, результаты самонаблюдения. Как источник света позволяет не только разглядеть движущееся в темноте тело в конкретный момент времени, но и предположить, откуда оно появилось и куда направляется, моменты инсайта, рефлексии помогают человеку частично понять себя, осознать причины своих поступков, свои мысли и переживания, чтобы потом экстраполировать эти наблюдения на других людей. Но это только дискретные моменты: понимание того, что предшествовало им (причина) и того, что за ними последует, достаточно фрагментарно и субъективно, т. е. осознание себя и объективация идентичности в принципе возможны только здесь и сейчас. В то же время сохраняется иллюзия, что мы представляем себе свое предыдущее состояние, хотя мы оцениваем себя не намного лучше, чем окружающих.

Таким образом, для психологии объективация и операционализация понятия неопределенности актуальна в связи с методологическими проблемами и предметом исследований – личностью, внутренний мир которой в принципе не определен для окружающих, а во многом и для самого человека. Ситуация внешней неопределенности лишь усиливает это положение, делая его очевидным.