В связи с этим становится очевидным, что и в этой области экономической теории имеет место поступательное развитие. Каждый отдельный шаг в ее разработке является абсолютно закономерным и необходимым. Никакие интеллектуальные усилия, потраченные на анализ этих проблем, не являются напрасными. Непрерывная линия научного прогресса связывает экономистов классической школы с современными исследователями. Достижения Госсена, Менгера, Вальраса и Джевонса, разъяснивших проблему антиномии ценности, позволяют нам разделить историю экономической науки на два периода: классический и современный, он же субъективистский. При этом не нужно забывать, что открытия представителей классической школы не вполне утратили свою ценность и в наше время. Современная наука продолжает успешно их использовать.

Во всех случаях, когда речь идет о серьезном рассмотрении какой-либо экономической проблемы, мы сталкиваемся с необходимостью учитывать один существенный феномен: агрессивное отрицание экономической науки по политическим соображениям. Этот феномен распространен повсеместно, но особенно широко в Германии. По вопросам покупательной способности денег и колебаний экономической конъюнктуры историзм и номинализм не способны высказать ничего дельного. Сторонники исторической, или эмпирико-реалистической, школы и приверженцы институционализма либо игнорируют эти проблемы, либо используют для их анализа те методологические и теоретические идеи, которые обычно жестко критикуют. Банковская теория, которая до недавнего времени была господствующей – по крайней мере в Германии, – ушла в заслуженное небытие. Сегодня ни один серьезный специалист не осмелится воспроизвести ее центральную доктрину: теорию эластичности обращения фидуциарных средств обращения[4].

Однако то, что две политические проблемы, связанные с экономической стабилизацией, – проблема ценности денежной единицы и проблема фидуциарных средств обращения – получили широкую известность, имеет и негативную сторону. Когда теория становится популярной, она неизбежно подвергается риску искажения вплоть до степени полного извращения самой ее сути. Соответственно вокруг мер по стабилизации ценности денежной единицы и устранению колебаний экономической конъюнктуры сложились чрезмерно завышенные ожидания. Эту опасность не следует недооценивать, особенно в Германии, где в последние десять лет царствовало полное пренебрежение к экономической теории и, следовательно, не уделялось никакого внимания прогрессу экономической науки за границами страны. Кроме того, Германию абсолютно ничему не научил опыт других стран.

В Германии полностью игнорируют то, что идеи создания денежной единицы, которая обладала бы «стабильной ценностью», муссируются уже сто лет, как и то, что попытка положить конец экономическим кризисам уже предпринималась более восьмидесяти лет назад (я имею в виду закон о чартере Банка Англии 1844 г. (закон Пиля)). Для того, чтобы осознать всю внутреннюю противоречивость стабилизационных идей, совсем не нужно реализовывать их на практике. В то же время совершенно непростительно невнимание к тому, что в последнее время стало известно – или могло бы стать известно, если бы люди не были так слепы, – о денежной политике и фидуциарных средствах обмена.

Современные планы введения денежной единицы, обладающей «стабильной ценностью», и создания экономики, в которой нет колебаний конъюнктуры, разумеется, являются гораздо более тонкими, чем первые попытки такого рода. В них учтены многие несущественные критические замечания, однако они обладают теми же принципиальными недостатками, что и раньше. Надеждам на эти реформы сбыться не суждено.