Никифоров заложил руки за спину, как он делал это, когда читал лекции. Он чувствовал, что его снова втягивают в отношения, и соображал, как этому помешать.

– Ладно, – сообщил он наконец. – Я провожу вас до дому и погляжу, что там. Но после этого вы от меня отстанете, о’кей? Обещайте, что не явитесь утром с букетиком маргариток и большой человеческой благодарностью за помощь. Если у вас кончится сахар, не постучите в дверь с пустой чашкой и заискивающей улыбочкой на лице. Когда у вас перегорит лампочка, вы вызовете электрика, а не меня. Я доступно излагаю?

– Привидение, – вместо ответа коротко напомнила Полина. – Вы можете пропустить самое интересное.

Никифоров молча повернулся, достал из ящика стола мощный фонарь и первым вышел из дому.

– Где конкретно вы его видели? – спросил он, легко перепрыгивая через незначительные препятствия. – С другой стороны дома?

– Да-да, в том саду, что отделяет наш участок от следующего.

– Там высокие деревья, – заметил Никифоров. – Сосны в том числе. Может быть, на ветке сидела большая птица?

– Оно было гораздо больше, чем птица, – не согласилась Полина.

– Насколько больше?

– Оно такое, как вы. Только намного толще.

– Отлично! – саркастически пробормотал Никифоров. – Метр девяносто рост и килограммов сто двадцать вес. Если оно на меня навалится, вряд ли я выйду победителем из схватки.

Они обогнули дом и вышли в сад, разделенный низким забором на две равные части. Никифоров включил фонарь и поводил лучом туда-сюда.

– Привидение находилось на вашей половине сада?

– Не знаю, – шепотом ответила Полина. – Оно летало по воздуху.

– Ну, как бы то ни было, теперь его тут нет, и я иду спать. Если вы не возражаете.

Полина возражала.

– А если оно залетело ко мне в спальню? – вскрикнула она и схватила его цепкими пальцами за рукав футболки.

Никифоров поглядел на нее с подозрением. Не хочет ли она затащить его в постель прямо сейчас? Сначала скажет – зайдите вы первый, потом – обнимите меня, мне страшно, после – полежите рядышком…

– Когда я побежала за помощью, наверху что-то упало!

– Побежала за помощью, – пробормотал Никифоров. – Вот оно что. А куда делась ваша подруга?

– Кузина, – поправила Полина, выбивая зубами «Ча-ча-ча». – Люда. Это ее дом, ее и мужа.

– Вашего? – тотчас спросил Никифоров.

– Почему моего? – нахмурилась Полина. – Как вы себе это представляете? Мой муж и моя кузина вместе купили дом?

– Мало ли! – пожал тот плечами, досадуя, что вопрос сорвался у него с языка.

– У меня нет мужа, – добавила Полина.

– Я почему-то так и подумал, – соврал Никифоров.

Сначала-то он был уверен, что у нее обязательно должен быть муж. Впрочем, она ведь говорила что-то по поводу того, что копит деньги на пижаму. Одно другому явно противоречит. Даже самый задрипанный муж способен купить жене что-нибудь более достойное, чем приютский гарнитур.

На самом деле Полина была одинокой и бедной, словно церковная мышь. Последние пять лет она работала в подмосковном доме престарелых «девушкой на все руки» и одновременно училась на заочном отделении педагогического института. Она исступленно мечтала о том времени, когда получит диплом и будет вести уроки в школе, и получать свою маленькую, но очень престижную – учительскую! – зарплату.

Недавно ни с того ни с сего ей позвонила тетя Муся, о самом существовании которой Полина успела забыть. Муся была не родная тетя, а троюродная или даже четвероюродная, и, с тех пор как похоронили маму, не давала о себе знать. Она сообщила, что умер один из Полининых прадедушек, что на его похороны съедутся все родственники, и она тоже должна явиться. Тетя так и сказала: «должна явиться», как будто Полина была новобранцем и ее вызывают принимать присягу. Полина в глаза не видела ни одного своего родственника. Раздираемая любопытством, она отправилась проводить в последний путь прадедушку и там же, на похоронах, встретилась со своей кузиной Людой Анохиной, с которой не виделась с детства. Люда и ее муж Максим, оба врачи, работали в большой подмосковной клинике.