– Зачем? – сердито спросил мистер Белл.

– Я не буду пользоваться обычными боеприпасами; я их изготовлю сам. Если полиция найдет машину вашей дочери на обочине в Род-Айленде или Коннектикуте и шина ее будет прострелена обыкновенной пулей, это, пожалуй, попадет в газеты. Я могу проколоть ее, так сказать, натуральным образом. Мне нужен заклеенный конверт с десятью десятидолларовыми банкнотами на покрытие некоторых расходов, если в них возникнет нужда. Думаю, они не понадобятся; в этом случае я верну нераспечатанный конверт мистеру Уэнтворту. И самое главное: справлюсь я или нет, я не скажу об этом деле никому, кроме членов вашей семьи. Вы согласны на эти условия?

Он проворчал:

– Да, согласен.

– Я составил договор с этими пятью условиями. Если вас не затруднит, подпишите.

Он прочел договор и начал расписываться. Но вдруг поднял голову.

– Однако... разумеется, я заплачу вам. Я готов заплатить тысячу долларов.

– В таком случае, мистер Белл, вы должны нанять человека, который похитит мисс Белл. Меня на это не наймешь ни за какие деньги. Я считаю, что моя задача ограничивается убеждением.

Он был ошеломлен, как будто его заманили в ловушку. Он вопросительно посмотрел на Билла.

– Я впервые слышу об этих условиях, мистер Белл. Мне они кажутся разумными.

Мистер Белл дописал свою фамилию и положил договор на стол. Я пожал Биллу руку со словами:

– Оставьте это соглашение у себя, ладно, Билл? Завтра в шесть часов вечера я приду сюда за машиной. – Я поклонился мистеру Беллу и вышел.

Дежурный в «X» одолжил мне карты дорог Род-Айленда и Коннектикута. В течение следующего дня я внимательно их изучал. Что же до самодельных боеприпасов, то это был просто блеф и хвастовство. На полигоне в форте Адамс мы стреляли из револьверов пробковыми пулями с гвоздиками, которые втыкались в мишень; я решил, что они смогут проткнуть шину, и купил пачку.

Машина была прелесть. Я переправился на пароме в Джеймстаун пораньше, но у второго парома ждал, пока не появилась машина Дианы Белл. За рулем сидела она сама. Я въехал за ними в огромный полутемный трюм. Когда паром отвалил, она вылезла из кабины и пошла между машин, вглядываясь в лица сидящих. Увидев меня издали, она направилась прямо ко мне. Мистер Джонс шел за ней со смущенным видом. Я вылез из машины и стоял, дожидаясь ее, – не без восхищения; это была высокая статная женщина, румяная, с темными волосами.

– Я знаю, кто вы, мистер Норт. Вы заведуете детским садом в казино. Отец вас нанял шпионить за мной. Вы заслуживаете всяческого презрения. Вы – низшая форма человеческой жизни. На вас смотреть противно... Ну, вам нечего сказать в свое оправдание?

– Я здесь в другом качестве, мисс Белл. Я представляю здесь здравый смысл.

– Вы?!

– Газеты поднимут вас на смех; вы погубите учительскую карьеру мистера Джонса...

– Ерунда! Чушь!

– Я надеюсь, вы с мистером Джонсом поженитесь и, как подобает женщине вашего круга и положения, – в присутствии семьи, которая будет сидеть в церкви на передней скамье.

– Я этого не потерплю! Я не потерплю, чтобы за мной гонялись и шпионили полицейские ищейки и сыщики. Я с ума сойду. Я желаю поступать, как мне нравится.

Мистер Джонс прикоснулся к ее локтю:

– Диана, давай все же выслушаем его.

– Выслушаем? Выслушаем? Этого жалкого шпика?

– Диана! Послушайменя!

– Как ты смеешь мне приказывать? – И она закатила ему звонкую оплеуху.

Я в жизни не видел человека более удивленного – затем униженного. Он опустил голову. А она продолжала кричать:

– Я не потерплю слежки! Я никогда не вернусь в этот дом. Украли мое письмо. Почему я не могу жить, как все люди? Почему я не могу жить, как мне хочется?