Те еще игрища.

Задремала все-таки. Гудение телефона на вибрации показалось оглушительным.

– Да, – ответила я, понимая, что уже первый час. И как-то вопроса, кому не спится – не возникло. Возникло желание позвать его в мою гримерку. И…

– Где тебя носит? – неприятным злым голосом поинтересовался Артур.

Я даже замерла, не зная, как на это реагировать. Уж точно не звать к себе.

М-да. И куда только делась вся моя мечтательная нега.

– Это теперь твой стиль жизни? – продолжил этот… Как бы так выразиться… – Ты бы о дочери подумала.

Меня аж передернуло. От контраста между мечтой и реальным Артуром. И от злости. Ах ты ж! Отец года, а! Издумался он, святоша!

– Послушай, Артур… – Я поздравила себя с тем, что голос мой звучал ровно и даже слегка дружелюбно. Ну, как рекомендовано разговаривать с пьяными или неадекватными, если уж приходится. – Ты пришел в мой дом, не спрося. Ты… поправляйся, сделай милость. А потом отправляйся к себе.

– Ты меня выставляешь? – злость в его тоне сменилась растерянностью. Но мне уже было все равно.

– Ни в коем случае, – так же приветливо и спокойно ответила я. – Лечись, приходи в себя. А потом давай вернем все по местам.

Пауза. Длинная-длинная. Потом хриплое:

– А пока я буду лечиться, где будешь ты?

– А вот это, мой дорогой, – я позволила себе горько улыбнуться, все равно он не видит, – тебя совершенно не касается.

9. Глава девятая

Если судьба подбросила тебе лимон, подумай:

Где достать текилу и славно повеселиться.

(с)

А еще особенно хорошо, если у тебя есть друзья,

которые помогут тебе в этом!

Артур

Ну, конечно же, они проспали!

Он вообще с удовольствием отвык просыпаться в рань практически сразу после школы, благо в консерватории с пониманием относились к тому, что ранний подъем для вокалиста – смерть. Да и по жизни жаворонком он не был. Зомби, совершенно не спящим, если прилетал дедлайн – приходилось, а вот так, чтобы в семь утра? Брррр. Гадость какая.

– Катя-а!!! Да блин!

И вот сейчас, бегая по квартире, пытаясь поднять Катю, с которой они угомонились за полночь, он пытался понять: а как это возможно-то? В принципе?

– Да встаю я!

– А со стороны кажется, что ты – спишь!

– У тебя голосовой покой, папа.

– Катя!

А голосок такой у дочери – спокойно-сонно-ленивый. Даже не делает вид, что куда-то торопится. Что делать, а?! Завтрак… гори-ит. Да…

С вечера они разругались, когда дочь показала ему смску от мамы и спросила совершенно ледяным тоном, что он еще успел натворить. Он моргал и в очередной раз пытался понять: да что не так? И остро жалел, что парни пришли его проведать так невовремя. Что-то важное, жизненно важное осталось недосказанным. Как жаль.

– Кстати, ты в курсе, что мама твоих коллег терпеть не может? – спросила у него дочь.

Вчера. Когда они сидели за роялем, после всех его ингаляций. И даже молока с горьким медом, которые он покорно выпил, хотя ненавидел смертельно.

В ответ на слова дочери он смог лишь обалдело запустит пятерню в и так растрепанную прическу. Никогда ему это и в голову не приходило. Да не могло это быть правдой!

– Ты что-то путаешь, дочь, – ответил он тогда. – Мы учились вместе. И были не разлей вода. Вчетвером, правда. Сергей же старше, выпустился намного раньше нас.

Ироничный хмык был ему ответом.

Потом была ночь. Заснуть он не мог, вертелся и вертелся. Додумался – позвонил Ане и… нет, лучше не вспоминать, как по-дурацки он себя повел. Приревновал. Зверски, до срыва шифера. Почему-то, едва услышал ее голос – показалось, что она не одна. С мужчиной. С этим ее Владленом, козлом, бабником и прыщом на ровном месте. Слепому же видно, как худрук на нее смотрит! Наверняка…