О. Память, память, память… Куда ж без нее. Вот он касается меня в первый раз, сам просто подрагивает от нетерпения, от желания. И я плыву, тянусь к нему. Первый поцелуй. Как же мы сошли от него с ума. Казалось, что никто и никогда не может забрать у нас это счастье, головокружение от объятий…

А вот оно как обернулось.

– Ты знаешь, – задумчиво сказал он. – Я все равно тебя верну.

– Пошел в сад, Артур! – Мой вопль, должно быть, слышали все в окрестности. – Ты самый самовлюбленный, невозможный и эгоистичный козел, который только существует на свете. И я никогда…

– Здравствуй, Маша, – спокойно, глядя через мою голову, проговорил Артур. И мягко улыбнулся.

– Добрый день, – ответила девочка.

Мое лицо просто полыхнуло пожаром. Я оттолкнула бывшего, соскочила с подоконника. Боже, какой ужас, а! Гостья, опустив глаза в пол, теребила в руках шапку с помпоном. Который, похоже, она сейчас просто оторвет.

– Проходи, – гостеприимно предложил Артур. И резво отправился в дом. Сверкая обнаженным торсом. Мачо, а!!!

– Эм-м, – промямлила я.

– Я рада, что Артуру лучше. Мы очень переживали, – девчонка подняла голову. И вдруг абсолютно счастливо улыбнулась. – Вы не представляете, как это здорово!

6. Глава шестая

Две бутылки водки.

К ним два огурца.

Ща мы будем делать

Маску для лица)

(С) Депресняшки

«Вы там живые?»

«Скорее нет, чем да».

«ЛЕВА».

«Прости. После концерта чуть выпили, развезло – ты не представляешь как. Ирина сообщила мне утром, что в изумлении».

«И вы туда же?!»

– Видимо, день был такой, –  проворчала Олеся и посмотрела на постель, где сладко спал еще один пострадавший от неумеренных возлияний господин. Хотя почему пострадал? Это она всю ночь почему-то нервничала и прислушивалась к дыханию мужа. Потому что в ее понимании то количество спиртного, что употребили русский олигарх (одна штука) и его великобританский сородич, лорд (еще одна штука), было мало соотносимо с человеческой жизнью. Но кто сказал, что эти двое были человеками. Похоже, что и нет.

Поэтому утро Олеся встретила в самом отвратном настроении. Лева еще и доложился, что тоже напился. Звезды, наверное, и для звезд вчера сошлись. А вот Артур не отвечал. Но главное – был со вчерашнего дня под присмотром жены, пусть и бывшей. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

Олеся в очередной раз посмотрела сообщения. Молчит Артур. Не дает ответов. Потом перевела взгляд на мужа. Олег уже открыл глаза. Красные. Морд лица не сильно живенький: желтовато-зеленый. Но вот – улыбается, гадость олигархическая!

– Зараза! – поприветствовала она мужа.

– И я тебя люблю, – проскрипел любимый. – Скажи, где мы.

Она воззрилась на него в совершеннейшем недоумении.

– И водички бы.

– Держи.

Предусмотрительная Олеся подала супругу бутылку минералки.

– В ваших будунах засуха, – охарактеризовала она жадные глотки, сопровождаемые сладострастным стоном. – Таблеточку растворить, чтобы синдромчики приятные снять?

– А давай, – потер Томбасов отросшую щетину. И снова огляделся. Постановил: – Гадость какая.

– Это ты о чем?

Олеся, ощущая себя сестрой милосердия, что жаждала оказаться Миледи, подала бокальчик.

– Яд? – принюхался Томбасов, правильно разгадав выражение ее лица.

– Ни за что. Мучайся.

– Ты мое сокровище!

Еще несколько жадных глотков. И вопросительные взгляд на жену.

– Мы по-прежнему в «Метрополе», – доложила Олеся.

– В ресторане? – спросил Томбасов, оглядывая модерновые потолочные росписи номера супер-пупер-люкс, самого дорогого во всем Метрополе.

– Именно. Нами любуются посетители. Для улучшения аппетита.

– Скорее, как на плакат «Пьянству – бой», – проворчал Томбасов.