Когда они подошли к ней, она распахнула объятия.

– Сэмюэль, – сказала она, все еще широко улыбаясь. – Марта.

Она обняла их обоих вместе, прижав их лица одно к другому. Сэмюэль не мог не заметить, что ее руки, хотя и были худыми, оказались очень сильными. Жесткие волоски на ее подбородке и верхней губе кололи его щеку.

– Ах, бедные дети, – сказала она, до последнего не разжимая объятий. А потом прошептала что-то на норвежском – что-то, чего ни Сэмюэль, ни Марта не поняли. Но похоже, что это что-то значило очень многое, потому что, когда она выпрямилась, в ее глазах блестели слезы.

Она всмотрелась в их лица в поисках того, чего там не было.

– Боже мой, боже мой, – сказала она. – Нам стоит пойти в отдел потерянного багажа и спросить, не фидели ли там улыбок двоих детей.

– Мне двенадцать, – раздраженно сказал Сэмюэль. – А Марте десять. Необязательно разговаривать с нами как с детьми.

У тети Иды был такой вид, словно она собиралась отчитать Сэмюэля, но потом передумала.

– Хорошо, – произнесла она, кивнув на тележку с багажом, которую толкал Сэмюэль. – Я фозьму твою сумку, хорошо, мистер Мне Двенадцать?

– Я сам справлюсь, – ответил Сэмюэль, покрепче сжав металлическую ручку тележки. Честно говоря, справлялся он не очень-то хорошо, потому что ему досталась тележка с расшатанным колесиком, но он изо всех сил старался не показать, как ему тяжело.

– Очень хорошо. Тогда дафайте пойдем к машине, ладно?

Тетя Ида говорила с легким акцентом, словно она позабыла давно знакомые слова. Вместо «в» она говорила «ф», что показалось бы Сэмюэлю довольно забавным, если бы он не был так раздражен тем, что они в Норвегии.

– Она выглядит по-дурацки, – прошептал Сэмюэль Марте, следуя за тетей через зал аэропорта.

Марта бросила взгляд на брата. «Нет, не по-дурацки, – подумала она (но она была слишком грустна, чтобы произнести это вслух). – Она выглядит мило. У нее мамины глаза и мамина улыбка, и она такая дружелюбная».

– Посмотри на ее одежду, – продолжал Сэмюэль. – Посмотри на ее дурацкий шарф. И эти ботинки. И зачем она надела это странное огромное пальто? Она, наверное, потратила целый час, чтобы застегнуть его доверху.

Тетя Ида обернулась:

– Прости? Ты что-то сказал?

– Э-э, я просто говорил, что мне нравится ваша одежда, – ответил он.

– Ох, – сказала тетя Ида. – Спасибо большое.

Дети проследовали за тетей через дверь, на которой висела табличка со словами: «Утанг – выход», и вышли наружу, в холодный воздух. Сэмюэль внезапно осознал, что шарф и пальто тети Иды были не такой уж глупостью.

– Я ненавижу эту страну, – сказал Сэмюэль своей сестре. – Я провел здесь пять секунд и уже знаю, что ненавижу ее.

Его слова затерялись в порывах ветра, пока они шагали по дорожке к потрепанной белой машине, одиноко стоявшей в дальнем углу парковки.

– Посмотри на ее машину, – пробурчал он Марте, пока они помогали укладывать свой багаж в старый помятый багажник. – Она древняя!

Сэмюэль забрался на заднее сиденье и был удивлен, когда увидел Марту на переднем.

– Ну да, она старая, – сказала тетя Ида, как будто услышав, как Сэмюэль охарактеризовал ее машину. – Но машины очень преданны, как мне кажется. Если будешь за ними ухаживать, они никогда не подведут.

Машина несогласно кашлянула, когда тетя попыталась ее завести.

– Ну, давай же, старая штуковина, – сказала она. – Давай… Ага, вот… мурлычет, как лесной кот.

Когда машина тронулась с места, Сэмюэль ощутил смутную тревогу где-то в районе желудка, словно ожидал, что с неба на нее упадет еще одно бревно.

– Это ужасно – то, что случилось, – произнесла тетя Ида. – Я не могла в это поверить. Ваша мама была великолепным человеком. А ваш папа…