– Стойте, нет! Я не это имела в виду! Отойдите! Уберите руки!

Каким-то чудом я вывернулась и развернулась. Рукав всё ещё был зажат предательской общественной конструкцией, но посмотреть в лицо мужчине мне удалось. Увы, увиденное не обрадовало. Глаза случайного прохожего нездорово блестели, зрачки были ненормально огромными, а над верхней губой и на лбу собрались бисерины пота – это в такую холодрыгу!

«Он под кайфом и ничего не понимает!» – внезапно озарило.

Тем временем незнакомец обдал меня совершенно отвратительным запахом изо рта и полез целоваться… к счастью, в шею, закрытую высоким воротом пуховика. Его руки ощутимо сжали мою попу через джинсы, но я мысленно наплевала на неприятные ощущения, сосредоточившись на рукаве.

«Так, Карина, спокойствие. Разберись с этим недоразумением и давай дёру! Ты с лёгкостью бегаешь по пятнадцать километров на беговой дорожке, убраться от этого нарика будет проще простого».

– Кто только такие скамейки делает?! – выругалась я, понимая, что дёргать рукав через штырь бессмысленно, сил не хватит разорвать куртку. Надо аккуратно пропустить его через несколько железных завитушек…

Мужик продолжал елозить где-то в районе уха, бормоча слова о том, как он будет любить какую-то Злату. Дырка в пуховике прошла две металлические петельки ручки, осталась последняя, и в этот момент мужчина добрался до моего горла. Склизкие слюнявые губы коснулись кожи. Сознание прострелило мысль, что бородач под кайфом может в любой момент оставить на мне засос. Меня парализовало и затрясло. Кислород резко закончился в лёгких.

«Если Эдгар увидит засос, то мне не жить! Он придёт в бешенство! И не станет вслушиваться в оправдания всей этой нелепой ситуации… Он слишком ревнив и слишком привык, что его вещи принадлежат только ему».

– Умоляю, не надо, – прошептала я, но собственный голос напомнил скорее жалкий хрип, чем чёткую команду.

Перед глазами полетели мушки, в ушах зашумело, я попыталась сделать вдох, но не смогла. Надо было попытаться оттолкнуть мужчину, вынуть рваный пуховик через последнюю петельку скамейки и бежать, но я стояла и задыхалась, чувствуя себя рыбой, выброшенной на берег. Чужие холодные губы елозили и елозили, оставляя слюни, а я не могла пошевелиться от страха.

– Эй, отстань от неё! Сказали же нормальным языком! – донеслось откуда-то со стороны. А в следующую секунду я увидела, как бородач отлетает от меня на треклятую скамейку, словно кто-то на миг отключил гравитацию.

Высокая мужская фигура материализовалась между нами, а затем обернулась.

– Фича? Это ты?! – Снег забавно припорошил каштановые волосы Никиты, в карих глазах застыло изумление. Будто я никак не могла тут оказаться. – С тобой всё в порядке?

Ледяные когти наконец-то отпустили лёгкие, и я сделала глубокий вдох.

– Теперь всё хорошо. Спасибо.

– Тогда пошли отсюда скорее!

Он схватил меня за ладонь и с силой потащил в сторону нашего дома, недовольно возмущаясь себе под нос. Я только ногами перебирать успевала.

– …развелось этих наркоманов в последнее время… то песни горланят, то под флаеры бросаются! Ночью вообще выходить на улицу опасно! Как тебя только угораздило, а, Фича? Тьфу, не идёт тебе это имя!

– Так это для всех… для своих я Карина, – пробормотала я, ошеломлённая произошедшим.

Сердце всё ещё неистово колотилось, отдавая куда-то в уши, и самым поганым было то, что мысли крутились лишь об одном: «Если у меня засос на шее, то мои дни сочтены… Эдгар никогда не простит мне связи с другим мужчиной, а побег из дома я просто не смогу ему объяснить».