Одним словом, благодаря болтливости Балле Тарик знал о Стайвене Канге, пожалуй, больше, чем все остальные читатели, вместе взятые. А потому появилась нешуточная надежда, что знаменитый сочинитель может рассказать что-то интересное о женщинах, способных оборачиваться дикими зверями, – почерпнутое не из собственной головы, а из раздобытого «приказчиками» (нельзя исключать, говорил Балле, что иные истории – не плод воображения обитателей захолустья, а в самом деле однажды произошли в глухомани). Вот она на средней полочке – «Моя прелестная зверюга» пера Канга, купленная три года назад. Разве что зверем там оборачивалась не старуха наподобие бабушки Тамаж, а молодая красивущая трактирщица из затерявшегося в западных чащобах городка, и не лесной пантАеркой скидывалась, а лесной тигрой. И разоблачил ее приехавший в те места раскрывать череду загадочных убийств любимый герой Канга – молодой сыщик. Имя у него всякий раз было другое, иногда он служил в Сыскной Страже, иногда в Тайной, но всегда был молодым симпотным острословцем и храбрецом. Иногда все кончалось счастливо, иногда грустно, как в «Моей прелестной зверюге». Поначалу, приехав в эти места, сыщик закрутил с трактирщицей пылкую любовь (Стайвен Канг был мастером любовных сцен, каковые описывал смачно и подробно, но гораздо красивее, чем в растрепках), но потом стал подозревать, что лесная тигра – это она и есть, отчего разрывался меж служебным долгом и чувствами. Конец был печальным и душещипательным: сыщик подстерег лесную тигру на поляне и выпалил в нее серебряной пулей из верного пистолета Громобоя (это ему деревенский знаткой старичок посоветовал так поступить с оборотным зверем, коего обычные пули не берут), а когда тигра умерла, на ее месте лежала обнаженная прелестная трактирщица с пулей в груди. И молодой сыщик уехал из тех мест с разбитым сердцем и опаленной душой…

Так что у Тарика зажглась нешуточная надежда узнать у Стайвена Канга побольше об оборотнях. И эта серебряная пуля – по иным рассказам, безотказное средство против нечистой силы, пусть и не всякой. Ухо Тарик отхватил лесной пантерке как раз кинжалом с серебряной чеканкой на лезвии. Совпадение или нет? Кто бы растолковал…

Между прочим, сегодня у Канга (если только заведенные порядки остались прежними) как раз то, что у почитателей именуется День открытых дверей, так что нужно рискнуть и попробовать. Урочное время еще не скоро, ближе к вечеру, утренние хлопоты на огороде много времени не займут, каникулярный день свободен…

Впервые в его жизни (стоит признать, не такой уж долгой) нечто непонятное и, очень похоже, злобное обосновалось вопреки голым книжкам не в отдаленной глуши, а совсем рядом, по соседству, за невысоким штакетником, меньше всего напоминавшим могучую крепостную стену. Однако Тарик не чувствовал в душе ни страха, ни даже тревоги – как ни странно, наоборот, ощущалось нечто похожее на щекочущий азарт приключения. Ни малейшего зла загадочная пантерка причинить ему не смогла – значит, силенок не хватило. Если бабушка Тамаж только и умеет, что оборачиваться лесной пантеркой, большого вреда от нее не будет – уж понятно, чего она боится. Ну а то, что ей удалось как-то отвести глаза грузалям в порту и остаться невидимой вместе со своим загадочным собеседником (сообщником, ага!), тоже не пугает – Тарик-то ее распрекрасно видел…

Из книжек Стайвена Канга да и других сочинителей следует: оборотня можно убить только серебром – и то же самое говорят иные деревенские легенды. Отсюда насущный вопрос: то, что Тарик отхватил ухо пантерке кинжалом с серебряной насечкой, – простое совпадение или нет? Далеко не все Канг выдумывает, многое берет из жизни – если правда, что легенды глухих мест что-то из жизни заимствуют…