Лапшин знал, что Леонидов прекрасно осведомлен о том, что он был в банде Сабана. Почти о всех делах этой банды знает, но никогда, хотя имеет тесную связь с сыскарями, словом не обмолвился о людях, снабжающих его информацией из уголовного мира.

Вот и сегодня здороваясь, называя фамилию Метельников, журналист, чуть улыбнулся.

Если Леонидов пришел играть, значит, он ничего не слышал тревожного. Никто не хочет попасть к чекистам на подпольной мельнице.

Видимо пока тишина. Но Лапшин был человеком тертым и знал, что тишина весьма обманчива. Пора, пора закрывать дело. Вложить советские деньги в золото и камни и рвануть в Финляндию.

В Питере у него были надежные люди, для которых пересечь границу дело плевое.

Пора.

Но жадность, которая губит фраеров и его могла не пожалеть.

Жалко, уж больно хорошо дела пошли.

Проходя в комнату, где шла игра, Леонидов посмотрел в окно.

Темно.

Только слабые точки огоньков.

Москва во тьме.

В комнате Олег подошел к кассиру-артельщику, сделал вступительный взнос.

– За каким столиком польский банчок?

– За вторым, Олег Алексеевич. Сегодня день игровой, карта не лошадь – к утру повезет.

Олег осмотрел зал и увидел всклокоченную голову Арнаутова. Там играли в баккара.

На столе высилась куча денег.

Леонидов подошел к столу.

Банкомет во френче, но с галстуком-бабочкой, метал талию.

Карты летали над столом.

Вот туз лег рядом с игроком.

– Банк, – радостно крикнул он и потащил к себе кучу бумажных денег.

Леонидов сел за стол, достал деньги.

– Ставка – пятьдесят косых, – объявил банкомет.

На стол легли деньги.

Банкомет пересчитал их, отложил несколько купюр.

– Десять процентов в счет заведения.

Он разбросал карты.

Леонидову досталась семерка.

Банкомет кинул первую карту ему.

Семерка.

– Банк, – сказал Леонидов и потянул к себе деньги.

Начальник уголовного отдела МЧК Мартынов оглядел сотрудников.

– Сегодня, на мельнице в Банковском переулке, будут играть Савося и Ленчик. Через два часа, что б все были готовы, нужно их свинтить. Понятно?

Мартынов встал, поправил гимнастерку.

Он был высок, тонок в талии.

– А теперь, товарищи, я хочу вас познакомить с новым сотрудником. Александр Иванович Николаев.

Сидевший в углу человек в пиджачной паре поднялся, наклонил голову.

– Товарищ Николаев прикомандирован к нам от Уголовно-розыскной милиции. Он крупнейший специалист по московским жиганам.

– У меня вопрос к товарищу Николаеву, – вскочил со стула чекист в фасонистом френче и кавалерийских галифе с леями.

– Слушаю вас.

Николаев вежливо наклонил голову.

– Вы при старом режиме в полиции служили?

– Точно так. Был чиновником для поручений Московской сыскной полиции. Имел чин надворного советника.

– Леша, – Мартынов поднял руку, – Александр Иванович один из лучших криминалистов России.

– А царские ордена имели? – не унимался Леша.

– Безусловно. Даже золотые часы из императорской канцелярии.

– Покажи, Александр Иванович, – попросил один из чекистов.

– Увы, не могу, в прошлом году обменял их на спирт и крупу.

Все захохотали.

– Если вопросов больше нет, – продолжал Николаев, – я хотел бы сделать сообщение.

Он посмотрел на Мартынова. Тот кивнул головой.

– Товарищи…

Николаев на секунду запнулся.

– Давай, давай, Александр Иванович, – подбодрил его Мартынов, – понимаю, с непривычки.

– Товарищи, – продолжал Николаев, – по поручению Федора Яковлевича я отработал мельницу. Держит ее Сергей Петрович Метельников. Это по документам.

Я заслал туда своего агента и тот выяснил, что Метельников на самом деле – Лапшин Афанасий Петрович. Кличка Афоня Нерчинский, один из самых авторитетных Иванов уголовного мира Москвы.