– Так точно, сэр, – мгновенно среагировал Фишер и слегка привстал, заметив намерение начальника покинуть встречу. Генри поблагодарил собравшихся и столь же стремительно, как появился, покинул комнату, скрывшись за близлежащим изгибом коридора. Преодолев несколько отсеков, Бейкер наконец оказался в своем кабинете – вдали от суетящейся толпы людей, насущных проблем и безотлагательных решений. Огромный пустой кабинет, отделанный деревом, массивный дубовый стол, кожаное кресло, пронзительная тишина и… И Калеб Хейз.

– Что ты здесь делаешь? – с ходу обратился Генри к стоящему в глубине комнаты коллеге.

– Жду тебя, – монотонно ответил Калеб, что-то пристально разглядывая в дали океана через внушительный панорамный иллюминатор.

– Давай позже? Я устал, – Генри явно не горел желанием вести задушевные беседы, и без того изрядно утомившись нескончаемыми совещаниями.

– Конечно, я понимаю. Отдыхай, – Калеб понимающе прокомментировал возражение товарища, вместе с тем оставаясь на месте, всё так же неподвижно лицезрея ровную океанскую гладь.

Генри не оставалось иного выбора, как попросту не замечать присутствия Калеба. Он неспешно направился к столу, попутно отмечая в планшете ряд грядущих совещаний и встреч. Калеб же по-прежнему молча стоял в огромном полупустом кабинете, не издавая ни звука. Несмотря на кажущуюся окружающим близость, эти двое никогда толком не общались по душам и уж тем более не считали друг друга друзьями и даже приятелями. Вместе с тем атмосфера приближающегося апокалипсиса каким-то магическим образом воодушевляла их на поиск точек соприкосновения. Генри, закончив с планшетом, сделал несколько шагов в сторону дивана и, неспешно усаживаясь, как бы невзначай адресовал вопрос коллеге:

– Калеб, а как ты отдыха…

– Генри, можно личный вопрос? – в ту же секунду раскатистый бас Хейза не дал завершить ему фразу.

– Да, конечно, – Бейкер слегка растерялся, но, несомненно, был рад такой заинтересованности со стороны верховного легата. Хейз продолжил ровным размеренным голосом:

– Почему ты так ненавидишь смертных?

– Я? Я их не ненавижу, – Генри попытался тут же внести ясность. – Просто они мне не нравятся. И тут нет никаких глубинных причин.

– Две тысячи двести пятнадцатый год, – Калеб, словно игнорируя аргументы собеседника, продолжал, – год смерти твоего отца.

– Ты что, получил доступ к моему досье? – Генри занервничал и начал явно раздражаться повышенным интересом к своей персоне, но Хейз всё продолжал:

– До этого года ты был окружен друзьями. Том, Фрэнк, Дэнни, Роуз. Все они были смертными. А мгновение спустя ты один, и все упоминания о прошлом начисто стерты.

– Какого черта, Калеб? Этого нет в записях! Ты что, копаешь под меня? – Генри уже даже не скрывал переполнявших его чувств и раздражения. – Федеральный архив, фотографии, социальные сети. Всё было вычищено.

– Тридцатое октября – день твоего рождения. Всё произошло там, – Хейз, словно не замечая слов Бейкера, продолжал делиться мыслями о прошлом своего товарища.

– Замолкни! – выкрикнул Бейкер. – Я не собираюсь исповедоваться перед тобой!

– Раскрошив людей, Генри, нельзя не оставить крошек. Я собирал фрагмент за фрагментом. Анализировал, восстанавливал, просматривал записи, показания, архивы, досье. Я вижу то, каким ты был тогда, и знаю тебя таким, каким ты стал сейчас. И не могу понять, как один день мог изменить всё. Поэтому прошу тебя сложить этот пазл моего сознания, – Хейз закончил своё повествование и пристально уставился на Бейкера в ожидании ответа. Генри слегка отвел взгляд в сторону и неспешно произнес: