Теперь, определившись со своим будущим на два, а то и на три месяца, он окончательно успокоился по поводу того, куда забрел по незнакомым дорогам. Куда надо было – туда и забрел. Не оставили своим вниманием рожаницы,[2] привели в нужное время к нужному месту. Теперь только самому бы не сплошать.

Тут рыжебородый мужик снял с костра большущий общинный котел, одним быстрым движением переставил его на попону, на то место, где недавно красовался котелок ведуна. Все моментально замолкли, в готовности облизывая ложки. Бородач старательно перемешал варево крупным черпаком, после чего сел на угол импровизированного стола:

– Да благословит Знич нашу пищу!

– Да благословит ее Таусень, – суровым тоном поправил его старик и первым зачерпнул из котла.

На миг возникла заминка – но тут Захар кивнул Олегу, намекая, что ему как гостю позволено есть после Рюрика, старшего среди родичей. Ведун запустил серебряную ложку в варево, набрал, сколько смог, а следом замелькали инструменты других сотрапезников – каждый отлично знал свою очередь.

Это была ячневая каша с запахом тушенки. Только с запахом – от мяса не попадалось даже волокон. Вдобавок, горячая. Дуя на коричневатые комки, Середин торопливо хватал их, обжигая губы – потому что точно так же поступали остальные, и если он не успеет съесть наравне с другими, то очереди придется ждать. После четырех ложек он понял, что больше этой гонки не выдержит, и отвалился, снова потянувшись к холодным огурцам.

– Спасибо, наелся. Теперь чем попроще побалуюсь.

К этому заявлению все отнеслись спокойно – остальным больше достанется. А Олег, схрупав еще парочку зеленых малышей, отошел к своему костру, от которого осталась только кучка углей, завернулся в темную шкуру и закрыл глаза.

– Ведун… Ведун…

Середин вздрогнул, подтянул шкуру выше на плечо:

– Да хорошо сплю… Ты чего, берегиня?

– Не берегиня я… – прозвучал в ответ девичий шепоток. – То я, Всеслава.

Олег открыл глаза – но вместо худенькой берегини различил на фоне темного неба щекастое лицо одной из девиц.

– Тебе чего, Всеслава?

– Ты и вправду колдун?

Середин вздохнул, сдвинул край шкуры, приподнялся на локте:

– А потом спросить не можешь? Я с Захаром на работу одну подрядился. Теперь много дней рядом с вами буду.

Чего хочет девица, он примерно представлял. Обычно, прознав про его ведовство во всяких заговорах, девки просили приворот, красоту ненаглядную или, реже, отсушку – парня своего от соперницы отвести. И спросить об этом норовили, как сговорившись, как раз тогда, когда он самые сладкие сны видел – чтобы не заметил никто их обращения к чародею.

– Так ты вправду колдун? – придвинулась ближе девица, шепча ему чуть не в самое ухо.

– Колдуны тоже на свете этом нужны, – зевнув, сел Олег. – Скучно будет без нас в этом мире. Ты чего хотела-то? Уж говори прямо.

– А правда, что с нежитью ты управляться умеешь?

– Умею, – опять зевнул ведун. – Дурное дело нехитрое. Ты-то чего хочешь?

– И с навями управляться доводилось?

– Случалось.

– А с волкодлаками?

– И с ними.

– А с бадняками?

– Всякой нежити повидать довелось.

– А кикимора тебя звала?

– Звала.

– И что ты?

– Вышел и извел.

– И не помер?

– Я похож на мертвеца?

– Нет, не похож…

– Так чего же ты хочешь, красавица?

– А правду сказывают, колдуны так девицу заворожить могут, что та сама себя забывает, а после ночи одной как безумная становится, и никто ее более усладить не способен?

Ах, вот оно в чем дело… Девушке захотелось страстной неземной любви. Или, точнее – бурного секса. Такого, чтобы впечатлений осталось на всю жизнь.