– Вы не упомянули самое серьезное изменение, – напомнил Боб.

– Мой ключик, – сказал Антон. – Его вирус поворачивает ключ.

– Значит, у него нет противоядия. Невозможно включить интеллектуальные способности, не запустив одновременно постоянный рост.

– Если бы оно у него было – он бы им воспользовался. Какой смысл этого не делать?

– Получается, все-таки это биологическое оружие.

– Оружие? Которое воздействует только на детей, вынуждая их умирать от гигантизма, не дожив и до двадцати? Да уж, от этого войска точно в панике разбегутся.

– Тогда что?

– Волеску считает себя богом. Или, по крайней мере, рядится в одежды бога. Он пытается заставить человечество перепрыгнуть к следующей стадии эволюции. Распространить заразу, чтобы нормальные дети никогда больше не рождались.

– Но это же безумие. Если все будут умирать столь рано…

– Нет-нет, Джулиан. Вовсе не безумие. Почему люди живут так долго, хотя способности математиков и поэтов исчерпываются к тридцати годам? Ответ: из-за наших внуков. Выжить в непростом мире внукам помогают бабушки и дедушки. Обществу, где оберегали стариков, слушали и уважали их – и кормили, – всегда проще было существовать. Но речь идет об обществах на грани голодной смерти, где люди постоянно рисковали жизнью. Разве сегодня нам приходится столько рисковать?

– Если войны будут становиться все хуже…

– Да, война, – покивал Антон. – Если убить все поколение мужчин, их родители сохранят свой сексуальный потенциал и смогут произвести на свет следующее поколение, даже если погибнет вся молодежь. Но Волеску считает, что мы готовы пойти дальше планирования смертей молодых.

– И потому его вполне устраивают поколения моложе двадцати?

– Образ жизни общества меняется. Когда ты взял на себя роль взрослого, Боб? Когда твой мозг стал готов работать, чтобы изменить мир?

– В десять лет. И даже раньше, если бы я получил хорошее образование.

– И ты его получишь. Все наши школы изменятся, поскольку дети будут готовы к учебе в три года и даже в два. К десяти годам, если произойдет генетическое изменение Волеску, новое поколение будет полностью готово сменить старое – вступая в брак как можно раньше, плодясь как кролики, становясь непобедимыми в бою гигантами, пока не отдадут концы от сердечного приступа. Не понимаешь? Вместо того чтобы отправлять на смерть молодых, мы пошлем восемнадцатилетних стариков. А наукой, технологиями, строительством, сельским хозяйством и прочим будут заниматься молодые, десятилетние. И все похожие на тебя.

– Это уже будут не люди.

– Да, другой вид. Дети гомо сапиенс. Может, гомо люменс[6]. Они смогут скрещиваться с людьми прежнего типа, но те будут стареть, так и не став великими умами. Как они смогут конкурировать? Они перестанут существовать, Боб. Миром будет править твой народ.

– Они никогда не станут моим народом.

– Рад, что ты предан старикам вроде меня. Но ты – человек нового поколения, Боб. И если у тебя будут дети с моим ключиком… нет, они не станут такими быстрыми, как проектировал Волеску, но будут обладать выдающимся умом. Новое явление в мире. Когда они смогут общаться друг с другом, а не жить в одиночестве, как ты, сможешь ли ты быть с ними на равных? Возможно, да. Но смогу ли я?

– Сможет ли Петра? – горько рассмеялся Боб. – Вы ведь именно это имеете в виду.

– У тебя не было родителей, которые чувствовали бы себя униженными, узнав, что ты учишься быстрее, чем они способны учить.

– Петра все равно будет любить детей.

– Да, будет. Но никакая ее любовь не сделает их людьми.

– И вы еще говорите, что я определенно человек. Все-таки это неправда.