Лиза промолчала. Иногда ей казалось, что бойкой Наташе больше пристало быть богатой наследницей. Ее бы не смутили ничьи взгляды или слова. Да и по внешности Наташа, что уж скрывать, не ей чета. Высокая, румяная, с отчаянными зелеными глазами. Лиза не раз замечала, что на улицах молодые люди больше смотрят на Наташку. Она сама на фоне компаньонки словно пропадает, как бледная моль рядом с пестрой бабочкой.

– Ну, тогда с Богом! – дядя трижды облобызал племянницу и сунул проводнику, почтительно застывшему у ступенек, какие-то деньги.

Батюшкин поверенный совсем по-семейному поцеловал ее в лоб и перекрестил.

Поезд снова загудел. Лиза споткнулась и едва не наткнулась на другого молодого человека.

– Простите, ради Бога! – проговорили они хором, и оба растерялись.

На вид ему едва исполнилось двадцать. Худощавый, одет очень скромно, скорее бедно, он казался взволнованным, немного чужим здесь что ли. Русые волосы, топорщащиеся мягкими завитками, придавали незнакомцу почти мальчишечий вид, а на щеках вспыхнули пятна румянца. Судя по одежде, студент. Может, и из небогатых, но путешествует с комфортом.

Дядя кашлянул, и молодой человек вдруг втянул голову в плечи, еще раз пробормотал извинения и поспешил к вагону, таща ощутимо тяжелый саквояж.

– Вам помочь, барин? – обратился к нему плечистый носильщик.

– Я сам, – поспешно отозвался студент. – Там… образцы.

Носильщик равнодушно отвернулся, а Лиза подумала: интересно, студент тащит свое добро сам из экономии или и вправду у него с собой что-то ценное?

– Ты только, Лизочка, с шалопаями связываться не вздумай, – напутствовал дядя, многозначительно посмотрев вслед Лизиному попутчику.

– Нет, что вы, дядюшка! – девушка с досадой почувствовала, что снова краснеет.

Наташа взглянула на хозяйку и едва заметно усмехнулась.

Лизе было отчаянно стыдно. Во-первых, оттого, что она забивает себе голову всякой ерундой, а во-вторых, всякому ясно, что при Наташе никакой нормальный молодой человек, шалопай он или нет, на Лизу второй раз не взглянет. Разве вдруг услышит, что капиталец за ней водится.

Девушка протянула проводнику билет и поднялась в вагон. В Красноярске ей было неуютно. За недолгое время она так и не успела узнать, а значит, полюбить этот город. Он казался очень новым и каким-то большим, пустым. Один раз дядюшка сводил Лизу в кинотеатр. Это было очень необычно – смотреть на движущуюся картинку. Настоящее чудо. «За этим будущее», – сказал им хозяин, Василий Алексеевич, с поклоном встретивший дорогих гостей на пороге «Патеграфа», однако в глубине души Лиза с ним не соглашалась. Конечно, выглядит волшебно, но движущиеся картинки – это просто движущиеся картинки. Что еще можно тут придумать? Смотреть на них весело, но они плоские и никак не похожи на обычную жизнь, полную звуков и красок. Какое будущее – просто развлечение, насмотрятся и забудут. Хотя, если честно, Лиза сама вздрагивала, видя идущий на нее поезд… Гораздо больше ей понравился Енисей. Эта река не была похожа ни на какую другую – огромная, мощная, просто оглушительная. В ней, казалось, больше жизни, чем во всем Красноярске вместе взятом…

Ну что же, прощай, город, так и не ставший родным.

Ветер швырнул ей в лицо сухой лист, словно последний привет от так и не познанного, оставшегося чужим родного края. Лиза поймала это приношение и уже с ним шагнула в вагон.

Проходя по тамбуру, в открытой двери купе она снова заметила франта. И опять ей показалось, что он нагло ее разглядывает. Может, встречались в Москве или в Петербурге? Вряд ли. Его бы она запомнила, это точно. Смущенная, Лиза постаралась идти быстрее.