В конце выступления поднесли записки из зала. Я сказал, что сейчас разберу их и чуть погодя отвечу на вопросы. Председательствующий Шадрин предоставил слово заместителю командира полка по политической работе.

Тот начал с того, что хорошо знает меня, хотя я его видел впервые, дальше он говорил практически одними лозунгами, закончив тем, что полк как один проголосует за меня. За это время я разобрал записки. В основном они касались бытовых условий, но две записки были серьезными. Я показал Шадрину, что готов ответить на вопросы.

– Уголь и дрова для отопления в течение суток будут доставлены. Лично проконтролирую. Начальнику тыла армии будет объявлен выговор, а если ещё хоть в одном полку я услышу об этой проблеме, то дальнейшую службу он будет проходить в Магаданском крае. Чтобы не забывал о том, что зимой требуется отопление. Второй вопрос: летать стали меньше. Больше нет поставок по лендлизу. С 12 октября они прекратились. Топлива нет. Раньше мы получали высокооктановый бензин для поршневых двигателей из Англии и США. Теперь мы полностью находимся на собственной нефти. Её не хватает. Монтируем два нефтеперегонных завода на Волге и на реке Белой. Через четыре – пять месяцев эту проблему закроем. Быстрее не получится. А остальные вопросы я передаю предисполкома края. На обучение каждого из этих офицеров из госбюджета было потрачено почти два миллиона рублей. Здесь в зале сидит сто – сто пятьдесят миллионов полнокровных советских рублей, которые мы были вынуждены потратить, чтобы уцелеть. А после того как они получили боевой опыт, они бесценны! Вам, Василий Автономович, и вам, Анатолий Григорьевич, поручено заботиться и командовать этим золотым фондом нашей армии. Отнеситесь к этому со всей ответственностью, пожалуйста.

Слово попросил Лукьянов.

– Мы вместе с маршалом Андреевым учились в Каче. Я был в соседней роте, и мы дружили в училище. Но я попал в наш полк, а он уехал в Москву, сразу лётчиком-испытателем, потому что летал и стрелял лучше всех в училище. Через год он был уже на Халхин-Голе комэском, а я едва научился держаться за ведущим в строю. Он был всегда примером для меня. В Румынии, в Венгрии и в Австрии все мы частенько слышали в воздухе его позывной: «Я – АД2, прикрой, атакую!» Будучи маршалом, представителем Ставки, он выполнял боевые вылеты, причём на самых сложных участках. Помните, сколько зениток было под Веной? Поэтому мой ответ будет таким: «АД2, я – Лука, вас понял, прикрываю!»

Его ответ потонул в овациях.

На партконференции было задано много вопросов, главный среди которых был: почему мы не захватили всю Европу и почему мы не «освободили пролетариат» во всех странах. Дескать, такой благоприятный момент не использовали. Пришлось объяснять, что этот самый пролетариат вовсе не рвался нам помогать, а вовсю стрелял по нам, полностью игнорируя классовую солидарность. Что до самого конца войны все предприятия Германии работали и выдавали военную продукцию для своей армии. Что пролетариат Англии тоже не рвётся в наши объятия, а вполне неплохо живёт, так как всю чёрную работу за них выполняют выходцы из других стран. Что экономический потенциал СССР пока невысок, и войну нам здорово помогли выиграть «проклятые капиталисты», потому что мы лавировали между их интересами, сталкивали их между собой, а сами исправляли то оружие, которое ранее произвели и готовились к этой войне.

Первая волна демобилизованных солдат уже вернулась домой, поэтому было проще разговаривать с ними, доказывая на живых примерах, что случись нам вступить в войну годом раньше, крови бы пролилось значительно больше, а их жизнь, жизнь их детей и родителей мне много дороже, чем мифическое «освобождение пролетариата».