Черный Кот отрывисто мяукнул, и этот в высшей степени необычный для мышеловов звук явственно напомнил гуденье коровьего рога.

– Живей, мастер Марш! Долой одежду, или тебе конец! – повторил загадочный хозяин, кидая в курильницу горсть какого-то темно-серого порошка. – Смотри, они уже берутся за дело!

С углей повалил густой дым, изумленного йомена сотряс озноб, острая боль пронзила лодыжки и ладони, а когда дым рассеялся, в зеркале явственно обрисовался будуар Марстон-холла.

Дверцы знакомого нам шифоньера из черного дерева были закрыты, и на их фоне выделялась четким светлым пятном восковая кукла – изображение Марша! Судя по всему, ее крепили к дверце и удерживали в стоячем положении большие черные булавки, пронзившие ноги и раскинутые, как на кресте, руки. Справа и слева стояли его жена и Хосе, в середине, спиной к нему, находилась фигура, в которой он без труда узнал Лекаря из Фолкстона. Последний как раз пригвоздил к дверце правую руку куклы и принялся извлекать из ножен широкую острую саблю. Черный Кот снова мяукнул.

– Спеши, если тебе дорога жизнь! – вскричал доктор.

Марш взглянул на циферблат – до девяти оставалось четыре минуты; он почувствовал, что в его судьбе наступил переломный момент. Стукнули об пол тяжелые башмаки, полетели в разные стороны дублет и широкие штаны; никогда в жизни Марш не раздевался так быстро. За две минуты он сделался, если прибегнуть к выражению одного индуса, «весь лицо», еще через две лег на спину, погрузившись по самый подбородок в воду, от которой сильно несло серой и чесноком.

– Следи за часами! – крикнул Заклинатель. – С первым ударом ныряй в воду, так чтобы ни один волосок не торчал наружу; глубоко ныряй, или тебе конец!

Усевшись на большой череп в центре круга, коротышка задрал ноги под углом сорок пять градусов. Не меняя позы, он завертелся волчком так стремительно, что красные розетки на туфлях стали прочерчивать в воздухе огненный круг. Штаны из оленьей кожи, лучше которых не видывал Мелтон, вскоре не выдержали трения, но Заклинатель не останавливался, кот мяукал, над головой носились летучие мыши и разные мерзкие птицы; Эразм в зеркале воздел свое оружие, часы пробили! – и Марш, успевший мгновенно нырнуть, фыркая и отплевываясь, высунул голову из адского раствора, залившего ему рот, уши и нос. Впрочем, наблюдая в зеркале растерянность и испуг честнóй компании, он тут же забыл о тошнотворном погружении. Эразм, очевидно, нанес удар и промахнулся, с фигуркой ничего не сделалось; рукоять сабли осталась в руке злодея, на полу блестели осколки разбитого клинка.

Заклинатель перестал вращаться и застыл неподвижно; Черный Кот замурлыкал – и к этому урчанию странным образом примешивалось самодовольное хихиканье человеческого существа. Где же Марш слышал раньше подобные звуки?

Он попытался было покинуть малоприятную ванну, но коротышка жестом остановил его.

– Оставайтесь на месте, Томас Марш; пока что все идет хорошо, но опасность еще не миновала!

Он снова посмотрел в зеркало: туманный триумвират, как он понял, усиленно совещался и внимательно изучал осколки разбитого оружия. Толку от совещания явно не было; губы шевелились все быстрей, руки жестикулировали, но ни единого звука до Марша не долетало. Стрелка часов подобралась вплотную к четверти, и тут компания разошлась в разные стороны; Бакторн опять подошел к куколке, держа в руках длинный заостренный «кинжал милосердия» (ныне они используются редко, но век назад часто исполняли роль современных устричных ножей – такие способны проникнуть в латы спешившегося всадника и пощекотать его упрятанные там, как в раковине, ребра). Рука Лекаря снова взметнулась вверх.