– Спасибо тебе, – с трудом выпрямилась Брита. – Думала, кончусь на этих ступенях. Спасибо тебе, Аменс, – она расправила плечи, взмахнула руками, подпрыгнула. – Дальше мы сами. Отдыхай, друг.

Аменс качнулся, с недоумением хлопнул почерневшими веками, потом мотнул головой и шагнул к крыльцу.

– Стой! – закричала Брита, когда вторая ступень щелкнула под ногами угодника. Она метнулась вперед и сбила Аменса с ног за секунду до того, как тяжелая, снаряженная косами и серпами колода вылетела из дверного проема и, взлетев к косяку, откачнулась назад и задрожала на высоте груди.

– Жива? – метнулась вперед Бибера.

– Жива, – поморщилась Брита, потирая колени. – Ты посмотри на этого тирсена. Спит!

Аменс, только что приложившийся о заледенелые ступени лбом, устало сопел. Колода, сверкая железом, качалась в дверном проеме.

– Хитрая ловушка, – заметил Эксилис. – Против кого она поставлена?

– Против нежеланных гостей, – буркнула Брита.

– Или тех, кто может выйти из дома, – заметила Туррис, присев у крыльца. – Во всяком случае, взводилось это устройство снаружи. Конец веревки, что подтягивал груз, под нижней ступенью.

– Пошли, – сказал Игнис. – Теперь я не чувствую опасности. Почти не чувствую.

В довольно большом зале, что скрывался за второй дверью, было сумрачно. Выскобленные столы, сваленные в углу скамьи говорили о том, что посетители трактир не жаловали. В устроенной в его центре печи с большой плитой что-то едва тлело, но издавало запах не жженого ореха, а паленой живой плоти и горелой кости.

– Ребенок, – прошептала наклонившаяся над печным зевом Туррис. – Лет восемь, десять. Груда костей, но кисть руки сгорела не до конца. Часов пять назад заброшен.

– Наверное, младший сын хозяйки, – произнес Эксилис от входа. – Его мать или старший брат и порвали паутину.

– И должны были сдохнуть! – воскликнула Брита.

– Не сдохли, – ответил Эксилис. – След уходит за дом, потом к проселку и ведет на север. Сотник только что вернулся. Если их было трое, то кто-то еще должен быть здесь.

– Вон там, – протянула руку из-за плеча Эксилиса Аментия. – То ли мертвое, то ли живое. У дальней стены. Накрыто одеялом.

– Нет, – протянула руку навстречу Игнису Брита. – Я сама. Или ты хочешь, чтобы я пошла в Ардуус без уверенности в собственных силах?

Она плавно, одним движением вытащила из ножен меч, сделала шаг вперед.

– Темновато тут!

– Сейчас, – зашевелилась у дверей Аментия, и светильники, стоявшие у печи, висевшие на двух крюках по сторонам от нее, замерцали.

– Масло плохое в плошках, – извинилась Аментия.

– Пойдет, – прошептала Брита, подцепила концом клинка одеяло, сбросила его в сторону и обреченно вымолвила: – оно…

Игнис шагнул вперед и замер. На полу лежало чудовище. Вряд ли оно было много крупнее, чем человек, но казалось воплощением ужаса. И самым страшным было то, что в сплетении суставов, покрытых жестким волосом сочленений, длинных, в ладонь смертоносных когтей имелось и наполовину человеческое лицо. Над оскаленной множеством клыков пастью светились зеленоватым огнем человеческие глаза. Блестела, покрытая потом, человеческая переносица, высокий лоб, смуглые волосы.

– Оно живое! – с отвращением выдохнул Эксилис.

– Да, – кивнула Брита. – Но, кажется, уже не слишком опасное. Посмотри, почти все конечности отрублены и свалены сверху. Само существо пригвождено к полу вилами. Чуть ниже горла рукоять у вил обгрызена, но цела. Вот эти две клешни отрублены уже после схватки. Вот топор, так и торчит в полу. А эти удары нанесены мечом. Однако я хотела бы посмотреть на этого смельчака. Сражался с воплощенным ужасом, почти убил его, почему-то не прикончил, ушел, разорвал паутину и остался жив. Следов его крови не вижу. Только зеленая слизь вокруг та же, что и под чудовищем.