- Это невозможно, сенатор, - пристианец отхлебнул холодной колючей жидкости. – Я же объяснял: ни при каких обстоятельствах «Холодная звезда» не должна знать, что я здесь. Тем более, что я сотрудничаю с вами. В их неведенье залог нашего успеха. А когда придет время, мы нанесем неожиданный удар, и вот тогда можно будет заявлять права. Вернее, брать столько прав, сколько будет угодно.

- Я понимаю. Все это вопрос времени… Но права на разбившийся звездолет можете заявить не именно вы, а кто-нибудь из ваших людей, - оживившись еще больше, парировал Филипп. – Например, господин Голиарс, а вы при этом останетесь в тени. «Холодная звезда» не посмеет даже заподозрить, что здесь сам граф Дэриол!

* * *

- Знаете, господин Варх, когда кто-нибудь со стороны «Холодной Звезды» говорит: «здесь все по-честному», то это порождает большие опасения и навевает неприятные мысли, - заметил Быстров.

- Пока у вас нет никаких оснований упрекнуть меня в нечестной игре, - задержавшись у открытого бара, координатор ощупал одну из бутылок и потянулся к следующей.

- Объясните, какая вам выгода указывать нам, где находятся останки корвета и члены его команды, - зрение к Глебу возвращалось и он уже мог различить тонкие детали на картине в деревянной рамке и надпись на корешке книги, лежавшей на столе.

- Вы правильно поставили вопрос, Глеб Васильевич: «какая выгода». Я бы рассуждал приблизительно так же, и поверил в честность партнерского предложения, лишь тогда, когда выяснил в чем его выгода противоположной стороны, - отозвался Орхон, вытянув из бара керамический сосуд с выпуклым гербом. – Объясняю: в наших интересах, чтобы вы вторглись на базу «Каракурт» и забрали заключенных пристианцев. Дело в том, что Россия недопустимо продвинулась в исследованиях и получила некоторые опасные технологии. Во-первых, это рушит сложившийся паритет на планете, ведет к крупной политической дестабилизации и не отвечает ни чьим интересам. Во-вторых, это вызывает справедливую озабоченность Милько. В-третьих, хотя здесь и не усматривается нарушения Галактического кодекса о нераспространении информации и технологий, имеет место быть крайне опасное несоответствие Усредненной Оценки Этики и Оценки Технологий. Вы же понимаете, что Земля или в данном случае Россия при низкой этической доминанте и головокружении от технических успехов может стать опасной не только в пределах своей звездной системы. Здесь уже впору обеспокоиться не только Милько, но другим миролюбивым космическим цивилизациям.

При слове «миролюбивым» Быстров едва сдержал смех и пожалел, что их разговор, продолжавшийся на всеобщем, не понимает сидевший в напряженном ожидании Молов.

- Господин Варх, вам не хуже, чем мне известно, что Оценка Этики Земли значительно занижена, - возразил Глеб. - Вы так же должны помнить, что творили некоторые миролюбивые цивилизации, истребляя другие культуры и целые планеты. При этом как-то странно считалось, что их Оценка Этики остается выше ста. Так же вам известно, сколько раз некто вмешивался с целью затормозить естественный прогресс на моей планете.

- Вот именно: на Вашей планете. Сейчас вами говорят эмоции и кровь цивилизации, вас породившей, - координатор налил в чашечку густой, пахнущей травами жидкости. – Как-то нелепо получается… - прежде чем сделать глоток, Орнох усмехнулся. – Получается так, словно теперь я уговариваю вас: Глеб Васильевич, заберите с базы под Дубровино заключенных пристианцев, а вы старательно пытаетесь от этого уклониться. Да нет же, Глеб Васильевич, это нужно не мне, а вам и герцогу Саолири. Не желаете – не забирайте. Я по вашей просьбе всего лишь объяснил, в чем выгода. Хотя здесь мелочная выгода. Для «Холодной звезды» она не столь очевидна. Очевидно другое: у нас нет никаких причин препятствовать в возращении пленных пристианцев и частей корвета на родину. Поэтому я и утверждаю: здесь все по-честному.