Время тянулось, свет за окном постепенно алел, солнце готовилось укатиться за горизонт. Сэт взял на себя все бремя чесания языком, притянув большинство взглядов. Эдвин справедливо полагал, что если уж кто-то и должен вещать новости перед местными, то у Лиса было меньше всего шансов сказануть что-то лишнее. Гааз увяз в болтовне со Старшим, разговор мужчин то и дело сбивался на отвлеченные темы. Ани, до этого сидевшая с несвойственным ей хмурым лицом, все же включилась в беседу, нет-нет, а пытаясь вернуть диалог в торговое русло. Не стоило забывать, что под красивой внешностью скрывалась бывшая владелица лавки…

Не успел он увязнуть в приятных мыслях о торговке, как Младшенькая внезапно обратилась прямо к нему.

– Вы грустите?

– Нет, – он быстро вытер капли пота со лба, – совсем нет. И я польщен, но говорить со мной на «вы» – это перебор.

Каре-зеленые глаза моргнули, девушка покосилась на отца. Мужчина что-то воодушевленно объяснял Ани, та замерла, скрестив руки на груди. Девушка явно немного расслабилась.

– Просто к нам совсем не часто заезжают гости.

– Еще бы. Главный тракт проходит гораздо дальше к востоку. – Сам юноша его в глаза не видел, все его знания о местной географии происходили от Сэта.

– Почему ты тогда здесь? И куда вы с друзьями держите путь?

Эдвин прокрутил в голове услышанное от Лиса за этим столом, повторил полуправду:

– В Столичные земли. Мы все с запада, то был кратчайший путь. Хотим дойти до Аргента, своими глазами взглянуть на главный собор. А после… В таком городе точно будет куча вариантов, чтобы осесть.

Звучало донельзя наивно, но Младшенькая лишь медленно кивнула в ответ. Юноша не мог винить ее, еще недавно его собственные представления о Мире ограничивались десятком соседних домой и речным берегом.

– Столица… Какая она?

– Не могу сказать, – он покачал головой, – никогда не бывал.

– А запад? – Она внезапно потупилась. – Можешь не отвечать, если не хочешь.

– Все нормально. – Он попытался ободряюще улыбнуться.

Удивительно, неужели Сэт видел его именно таким? Юным существом, ничего не знающим о том, что происходит вокруг. Робеющим просто от осознания, как далеко за пределы его родной деревни простираются местные земли?

За последние недели он повидал и пережил всякое. Помощник каменщика остался где-то позади, как шкура, ставшая слишком тесной. Раньше он стоял на пятачке света, окруженный конусом тьмы, а затем, по воле радушного толчка судьбы, светлое пятно начало стремительно расширяться. Проблема лишь в том, что новые открытия и полученный опыт приносили лишь боль. Чаще всего.

Судя по взглядам девушки, Отто явно держал дочку в строгости. Эдвин не мог и не хотел судить его за это, но в глазах Младшенькой блестел интерес, пусть и скрытый под пеленой робости. Он пожевал губы, не зная, как ответить на ее вопрос. На западе он пробыл совсем недолго, а пережитого там хватило бы на пару жизней. Коротких жизней, ведь не было ни дня, чтобы кто-то из них не стоял одной ногой в могиле. А Эдвин покинул город и вовсе находясь в деревянном ящике, по крышке которого стучали комья земли.

– На западе… Жарко. И суше, чем тут. Они… Мы кутаемся в балахоны, чтобы солнце не жгло кожу слишком сильно. А в остальном – привычный быт. Торговцы кричат на площадях, дети носятся по широким улицам…

Рассказчик из него был так себе. Робость в глазах Младшенькой отступила, но вместо этого их заволокло тоской. Юноша прикусил щеку. Толку от такой болтовни перед человеком, который никогда не покидал отчий дом, а может, и никогда не покинет? Спасая ситуацию, он спешно добавил: