– Следом идет кучка закованных в броню головорезов, которые по приказу мужика с манией величия вырезали двадцать лет назад четверть континента. Можно сколько угодно называть их красивыми словами, но это убийцы. Отличие от сброда в подворотнях лишь в том, что жалованье им платят из столичной казны.

Тут юноша позволил себе ввернуть:

– Но ведь и правда прошло двадцать лет. Те, кто маршируют в доспехах сейчас, тогда могли еще не родиться.

– Как и ты небось. Напомни, сколько тебе лет, парень?

– Девятнадцать.

– Вот-вот. Все, кто носит серебро теперь, несут такую же ответственность и грех на душе, как и те, кто был тогда. И точка. Поверь, грязь, которую они тогда творили, если и смоется, то нескоро. У меня уже нет шансов это увидеть. У тебя, вероятно, есть.

«Очень сомневаюсь».

Настроение испортилось, и, чтобы отвлечься Рик, покрутил головой по сторонам, толпа почти рассосалась. Торговка смачно шлепнула Вонючку по заднице, вол медленно зашагал вперед.

– Регулярный военный корпус… Просто идиоты, годные лишь выбивать дерьмо из пьянчуг на улицах. Если начнется буча, то их роль будет проста и понятна – мясо на передовой. Они и сами это понимают, поэтому маршируют с такими кислыми лицами. Позорище.

Одна из лавок на противоположной стороне улицы привлекла внимание юноши. Он кончиками пальцев погладил серебряный кругляшок в кармане, рассеяно спросил:

– Ну, а высокородные?

Тиридат поставила жирную точку:

– А кому они вообще нравятся?

Для порядка Рикард кивнул, но тут же спросил о другом:

– Мы почти пришли. Не будешь против, если я отлучусь чуть раньше?

Базар уже виднелся в сотне шагов впереди, торговка махнула рукой, мол, валяй. Они кивнули друг другу, юноша сместился левее и нырнул в толпу. Аккуратно, помогая себе ладонями и локтями, сошел с дороги, вжался в стену, пропуская груженную фруктами телегу. Проверил, плотно ли повязка прилегает к шее, больше по привычке, чем по нужде, стянул с проезжающего обоза маленькую грушу. Приговорил ее в три укуса, поморщившись от кислоты. И замер напротив двустворчатой деревянной двери. Вновь оглядел заинтересовавшую его вывеску, взошел вверх по ступеням и толкнул створки внутрь.

Помещение было совсем небольшим. Стены владелец окрасил унылой бежевой краской, сильно контрастирующей с темным деревом под ногами и над головой. По правую руку, от пола до потолка, высился ряд ящиков, юноша задержал взгляд на уже знакомом штампе с гербом Фарота. Слева виднелась лестница на второй этаж. В пространстве для посетителей больше не было почти ничего, лишь пыль висела в лучах утреннего солнца. Сделав всего пару шагов от двери, Рик уперся в щербатую стойку, облокотился на нее ладонями.

Продавец поднял голову, словно только что заметил посетителя. То был худощавый мужчина небольшого роста, темные волосы были стрижены коротко, на висках поблескивала седина. На вид ему было лет сорок, раскосые глаза прятались за овальными очками, а потому казались несоразмерно большими. Ворот белой майки был растянут почти до пупа, волосы на груди блестели от пота. В руке мужчина держал вымоченную в масле тряпку. Рик застал его за полировкой продолговатого куска металла, предназначение которого он не понял. Наконечник копья? Деталь механизма? Неважно.

– Доброго утра.

Говорил он довольно тихо, а звучал, под стать внешности, интеллигентно. Под стать внешности, но не ремеслу.

– Доброго. – Рикард оглядел помещение. – Пустовато у вас, по меркам любой лавки. Вы…

– Открыты? Да, молодой человек, работа идет. Но я тружусь не в качестве лавочника – если вы пришли за этим, то, увы, ошиблись. Я работаю под заказ.