Мне кажется, я тоже немного того — не блещу разумом. 

Мы ели вчерашних карасей с картошкой. Грэхем предложил Стефану сходить к реке. Порыбачить. Россо же предложением пренебрёг, сославшись на занятость. Но, разумеется, Фиона встала в позу, заявив, что никто с пустым желудком из их дома не уйдёт. Я благодарно улыбнулась женщине, а вот законник… Мраков Стеф послал мне такой взгляд, что красноречивее всех слов говорил: «Видишь? Она сама расстаётся со своими припасами.»

...захотелось отхлестать его по щекам карасём. Едва сдержалась.

Решила проявлять благоразумие и снисхождение к слабому умом мужчине. Во всяком случае, попытаться это делать.

Фиона, казалось, искренне благодарила Стефана, вызывая во мне волны раздражения. Поначалу я приняла это за эгоизм. Будто бы мне сделалось обидно, оттого, что мои старания и усилия, плоды моего труда обесценили и приписывают законнику. Но немногим погодя, я поняла, что меня раздражает совсем другое. То, что Стефан получает слова благодарности с невозмутимым видом. Словно не считает произошедшее ерундой или выполнил свою часть уговора, засадив троглодитов за решётку. 

Что этим хмырям будет? Отругают? Потребуют объяснений? Или вообще развезут по домам, без каких-либо разбирательств?

Знаю, мне бы радоваться, что Фиону и Грэхема не привлекли за нападение на законников, но у меня не получалось делать это в полной мере! Мой мозг всё цеплялся за невыполненную часть уговора, которой пренебрёг телепат. Я хотела каких-то гарантий! А вот каких? Наверное, я и сама не знаю. Успела ведь уже убедиться, что слова законника такие же гибкие, как и его мнимое благородство — размытые и шаткие. Просто у Фи и Грэма всё должно быть хорошо. Они не должны нести ответственность за мои действия. Не должны их тревожить законники, прикрываясь какими-то письмами или иными мотивами. 

Воспользовавшись случаем, я встала из-за стола, присоединившись к ушедшей к колодцу Фионе. Полагаю, у него она моет посуду, ибо женщина собрала со стола почти всю имеющуюся утварь. 

— Ты чего? — опешила женщина, оглянувшись и заметив меня. — Ступай за стол. Я сама справлюсь.

Я лишь мысленно рыкнула, не сбившись с намеченной цели. 

— Помогу.

Пройдясь по мне оценивающим взглядом, Фиона звонко хохотнула:

— Может, тебе опять топор из сарая вынести? Дров осталось мало, но они есть, девонька. 

Меньше всего мне хотелось махать топором при Стефане. Этот хмырь однозначно всё на свой счёт припишет. 

И будет ведь прав! 

Набрав воды из колодца, мы быстро перемыли посуду в стоящем рядом деревянном корыте. В две руки всяко быстрее, а мне отвлечение от рожи самодовольного хмыря. 

Я уже начала думать, что на него наша вчерашняя драка так благотворно подействовала. Нет же, волшебная трёпка, которую я ему задала, имела весьма непродолжительное действие.

...повторить, что ли?

— Я могу шепнуть Грэхему. — проникновенным шёпотом поведала Фи. — Отвлечём его, а ты беги, если считаешь нужным. 

Стараясь не выказывать своего удивления, я перехватила по бокам корыто, хмуро спросив:

— Воду куда?

— Надорвёшься! — завопила ненормальная. — Тебе же ещё детей рожать! Поставь! Я мужчин позову. 

— Я крепче, чем выгляжу. — уверила, подняв корыто с водой. — Куда? 

— Вот несносная девчонка! За дом, за дом. Прямо на чеснок можешь и выливать. 

...знать бы ещё, как этот чеснок выглядит. А то я его уже в готовом виде только видела. Никак не растущим в земле.

Благо Фиона последовала за мной и указала на тонкие зелёные прутики, торчащие из земли в три ряда. 

— Так что, — смирившись, женщина перестала меня укорять, вернувшись к предыдущей теме разговора, — Мы отвлекаем твоего хмыря?