Мрак! Да поглоти скверна этот мраков Мигард!

От потрясения я подскочила на кровати, глядя широко распахнутыми глазами на тёмный силуэт законника:

— Выборочно, да? — я не знала, как сформулировать свою догадку правильно. Не знала, какой бы термин подходил и был уместен.

— Скверна должна прилегать к кости. Только тогда это будет работать. Но не так, как ты думаешь. — хмыкнув, Стефан подался назад, облокотившись на спинку кровати. — Это не блокирует способность. Это позволяет её контролировать.

— То есть, — шумно сглотнув, я попыталась рассмотреть в темноте его руки, сама не знаю для чего, — Ты даже в перчатках можешь слышать, о чём думают другие люди?

— Да. — прозвучало раскатом грома. — Если коснусь этого человека. Выборочно, как ты сказала. Не общий гул…

На мгновение я утратила дар речи. Я не предполагала чего-то подобного. Собственно, что я могла вообще предполагать? Все мои знания — крупицы того, что мне рассказала Фиона, и что было подслушано в Мигарде. 

— Но со мной это так не работает… — глухо прошептала я. — Я становлюсь Куклой. Без возможности считать личность или трансформироваться. Я думала, что перчатки на всех действуют одинаково.

— Кем? Куклой? — хохотнул этот невозможный хмырь.

Болван. Я к такой умной мысли пришла, а он опять всё испортил.

— Не надо надо мной смеяться.

— Прости. — ни разу неискренне извинился Стефан. — Я не ожидал услышать нечто подобное.

Это он мне об этом говорит? 

Переведя дыхание, я кое-как взяла себя в руки и задала самый волнующий меня вопрос:

— Получается, все те разы, что ты меня касался… Ты слышал о чём я думаю?

Ерунда какая-то. Этого не может быть. Почему он тогда не узнал, что я усыплю его и сбегу? Почему не услышал мои рассуждения о затопленном здании в Атане? Помехи были на телепатической линии?

— Я не слышу тебя. Никогда не слышал… — проникновенный шёпот прозвучал буквально в метре от меня, а мурашки разбежались по моему телу, будто он раздался над моим ухом. — Не в перчатках. Не без… Ты особенная… всегда такой была…

Как-то мне сделалось нехорошо. И душно, и жарко, и волнительно одновременно.

Это неправильно. Совсем неправильно. Он говорит не обо мне. Об императорской дочке — Кристианне Ромуш. Почему же его слова так взволновали меня? Неужели я сама начинаю верить в легенду, придуманную Стефаном и генералом?

Опомнись, Фрэя. Опомнись!

— Ты поэтому полюбил её, а теперь гоняешься за мной? Всё из-за того, что не можешь прочесть наши мысли?

— Я не знаю, что с тобой случилось… Но я знаю, кто ты. — едва слышно прошептал мужчина. — Моё сердце знает, кто ты…

Мрак, что он несёт?

Испуганно дёрнувшись, я жёстко припечатала:

— Твоё сердце знает, что я Тень. Оно признало во мне воровку при первой же нашей встрече. Тоже сердце подсказало тебе, что меня лучше придушить, чем разобраться в ситуации? Оно ли, Стефан?

В комнате воцарилось молчание. Я молчала, потому что высказалась и больше мне сказать было нечего. А вот законник… Как оказалось, Россо собирался с мыслями.

— Тебе было восемь. — тихо заговорил он, отвернувшись от меня. — Брайан — твой брат, дразнил тебя. Ты была Ма-па для него. Сокращение мамы и папы. Кристианна — это имена твоего отца и матери. Кристиан и Анна. Однажды твои обиды дошли до истерики. Ты требовала себе другое имя, которое бы не было мамино или папино. Обязательно такое, чтобы брат больше не смел дразниться. И мы его нашли. Вырвали из середины твоего полного имени. С того дня ты всем представлялась, как Тиа, не забывая дополнять, что имя тебе дал… Стеффи...

Я уже говорила, что мне стало  как-то нехорошо? О нет, нехорошо мне стало только сейчас. Вставший в горле ком был отчего-то не только неподвижным, но и горьким до рвотных позывов.