– Запереть в подвале, – предложил ИИ. – Ног, дядюшка Дии, который подмял под себя семейный бизнес, может тюремщиком поработать.

– Не вариант, – покачал головой Павел. – Он дюже ненадежный субъект в отличие от своего покойного брата. Похоже, других вариантов, кроме как «бритвой по горлу и в колодец» нет. А значит, нужен хороший лекарь, но дурной человек. Время еще есть, но немного. Ты мне лучше скажи, сколько лет протянет кристалл, или через год придется снова его менять?

– Нет, – последовал незамедлительный ответ искусственного интеллекта, – надолго хватит. Кристаллы же сами подзаряжающиеся, моя схема это учитывает, приложишь полнехонький к спине, там, где батарея, он энергию и вытянет. А так, лет на двадцать должно хватить.

Головин посмотрел в иллюминатор, набор высоты закончился, больше никаких поворотов, фарадэр лег на курс.

– Точно, – обрадовался Павел, – все вспоминал, что мне форма этого летуна напоминает… Это же дрон-камикадзе Ланцет, только очень большой.

– Капитан, вы про что? – удивился Хан. – Что за Ланцет?

Мираж мысленно выругался, он, похоже это вслух ляпнул.

– Не бери в голову, это я так. Нас ужином покормят?

– Сейчас узнаю, но, думаю, да, а если нет, я устрою захват камбуза и сам вам что-нибудь сварганю.

Ужином покормили, и даже неплохого вина налили. Хан ушел спать, поскольку оказалось, что он всю ночь проторчал возле входа в шатер. А Головин долго сидел, глядя в иллюминатор на темнеющее небо и на заходящее солнце, спать не хотелось, вот уже три года он не ложился в кровать один, Дия всегда была рядом, ну ладно, почти всегда, а теперь ее нет, не сохранил он ее, не сберег. Он снова заблудился в воспоминаниях и не заметил, как погасла в зубах трубка, а за иллюминатором наступила непроглядная тьма.

– Не спится, господин Павл? – поинтересовался капитан «Сокола», опускаясь в кресло напротив.

– Да, – выныривая из тяжких дум, ответил Мираж. Он вычистил в пепельницу трубку и принялся набивать ее заново.

– Что вас так гонит в столицу, что вы зафрахтовали мою посудину целиком, да еще на беспосадочный перелет?

Головин посмотрел на Ройка, сидящего напротив и скручивающего сигарету.

– Надо очень быстро кое-что доставить. Простите, капитан, последние дни у меня выдались очень плохими, и я не настроен на откровенную беседу.

– Да знаю я, что вы везете, – неожиданно признался Ройк, – вернее кого, пара санитаров, что принесла артефактный ящик, оказались болтливыми. Соболезную вам.

– Спасибо, – кивнул Головин и сделал несколько тяг, раскуривая трубку. – Но я не хочу об этом говорить, я многих потерял, но она была мне ближе всех. Вы не тот человек, которому я хотел бы излить то, что накопилось.

– Понимаю. – И огонек на кончике папиросы выхватил из мрака его лицо.

Дальше сидели молча. Ройк не мешал, а Головин не чувствовал себя одиноким, и он был очень благодарен хозяину фарадэра за это молчание.

– Доброй ночи, капитан, – примерно через час произнес Мираж, поднимаясь.

– Доброй ночи, капитан, – вставая и пожимая протянутую руку, ответил Ройк.

Когда Головин открыл глаза, был полдень, он чувствовал себя прекрасно – отдохнувшим и выспавшимся.

Хан, сидящий на своей койке, вскочил.

– Прикажите завтрак готовить?

– Готовь, – потянулся Мираж. – А я пока умоюсь.

Нельзя назвать полет до столицы империи интересным. Всю дорогу Головин отсыпался или играл с Ханом в шахматы, еще один подарок Эксиоле от инопланетника, и денег он принес Головину немало, людям зашла сложная стратегическая игра. Правила-то несложные, в изготовлении – проще не придумать, вот и имел Павел с каждой проданной доски пару марок.