Он шагнул ко мне, доставая из кармана компактный полуавтоматический пистолет. В его глазах я видел отражение собственного черепа, уже расколотого пулей.

В этот миг открылась входная дверь пакгауза и вместе с солнечным светом внутрь проник мальчишка-разносчик с парой плетеных корзинок – в одной были шесть стаканов чая, а в другой шесть стаканов воды.

– О, чай! – сказал Вишну с неожиданной широкой улыбкой, стершей с его лица морщинки гнева.

Он спрятал пистолет и вернулся на прежнее место рядом со скамьей. Разносчик начал обходить присутствующих. Взгляд уличного сорванца скользнул по мне, но на его лице не отразилось никаких эмоций. Возможно, он видел такое не впервой: человека в крови, привязанного к желто-зеленому шезлонгу.

Гангстер, ранее вытиравший мое лицо, освободил меня от пут, взял у мальчишки стакан с чаем и протянул его мне. Я с трудом удержал стакан двумя руками, онемевшими от веревок.

Остальные бандиты, после церемонии вежливых отказов в пользу друг друга, поделили чай, отлив по половине в другие стаканы, из которых пришлось выплеснуть воду. Сцена вышла по-своему даже трогательной. В иное время мы с ними вполне могли бы стать друзьями и всей компанией гонять чаи на набережной у мыса Нариман-Пойнт, любуясь заходящим солнцем.

Между тем разносчик обследовал помещение и собрал пустые стаканы, оставленные здесь во время его предыдущего визита. Одного он недосчитался.

– Стакан! – возмущенно завопил малец натруженным булькающим голосом и продемонстрировал корзинку с пустым гнездом. – Стакан!

Бандиты дружно кинулись на поиски недостающего стакана, переворачивая пустые коробки и расковыривая кучи всякого хлама. Стакан откопал Данда.

– Нашел! Нашел! – торжествующе завопил он, протягивая свою добычу мальчишке.

Тот сцапал стакан с таким видом, будто подозревал попытку хищения, и тотчас покинул склад. Данда быстро взглянул на главаря, и взгляд его был исполнен радостного шакальего подхалимажа: «Ты видел, босс? Это я, я! Не кто-нибудь, а я нашел стакан!»

Убедившись, что руки уже не трясутся, я поставил свой стакан на пол, так ни разу из него и не отхлебнув. Дело было не в гордости или гневе, а в расквашенных и распухших губах: не хотелось пить чай пополам с кровью.

– Подняться сможешь? – спросил Вишну, покончив со своей порцией и отставив стакан в сторону.

Я вылез из кресла, но ноги сразу подкосились, и я начал заваливаться набок. Бугай, перед тем лупивший меня по лицу, подскочил и сильными руками поддержал меня за плечи – отнюдь не грубо, даже как-то бережно. С его помощью я утвердился на ногах.

– Вали отсюда, – сказал Вишну и перевел взгляд на Данду. – Отдай ему ключи от байка.

Данда выудил ключи из своего кармана, но подошел с ними не ко мне, а к боссу.

– Еще немного, – попросил он. – Я уверен, он что-то знает. Дайте мне еще немного времени.

– Ни к чему, – сказал Вишну со снисходительной улыбкой. – Я уже выяснил все, что хотел.

Он взял ключи у Данды и швырнул их мне. Ключи угодили в грудь, и я с трудом поймал их, прижав к рубашке обеими, все еще непослушными руками. И встретился глазами с Вишну.

– Ты ведь ничего не знаешь о Пакистане, верно? – сказал он. – Ты вообще без понятия, о чем мы тут говорили, да?

Я промолчал.

– Так оно и есть, приятель. А теперь убирайся!

Еще секунду-другую я смотрел ему в глаза, а потом протянул раскрытую ладонь и сказал:

– Мои ножи.

Вишну рассмеялся и вновь скрестил руки на груди:

– Будем считать их штрафом, идет? Ножи достанутся Хануману как штраф за тот удар, который ты ему нанес. И вот тебе мой совет: сматывайся поскорее и держи место нашей встречи в секрете. Не говори о нем Санджаю или кому-нибудь еще.