Так вот, не всем викингам боги послали сыновей, а лесные воины, казалось, пришли проситься на службу только для того, чтобы сразу жениться. Эрику тоже местные боги в утешение послали такого зятя, добродушного с виду увальня Бову. Здоровяк с покатыми плечами казался неуклюжим, забавным, близко посаженные маленькие глазки на толстоносом лице смотрели из-под покатого лба ласково лукаво. В семье он больше всего напоминал приручённого медведя.

Однако на его толстой короткой шее висел деревянный амулет в виде оскаленной морды бера. Бова его так и назвал – «мой бер». Эрика сначала позабавило, что это «нехорошее», «запретное» слово одинаково звучит и на языке местных, и на языке викингов.

А когда он припомнил, почему слово «бер» считается запретным, отчего люди лесного хозяина, воплощение духа беспощадного зверства, зовут уклончиво медведем, «ведающим мёд»… Когда Бова в хлопотах по хозяйству походя, ну, молотка под рукой не случилось, забил по шляпку одним ударом ладони здоровенный гвоздь…

В общем, Эрик не сомневался в том, что парни не удрали, не бросили родных и товарищей, а по приказу ушли сражаться за город туда, где от них будет больше пользы. Хмурил он свою и без того несимпатичную личность потому, что предпочёл бы чтобы Бова и все его лесные приятели составили ему компанию на стенах. Ему лично. А то ж, ладно, Милу выдали за Бову, так ведь подрастают ещё четыре доченьки, как им без папочки…

***

Глыба немного лукавил, когда сказал княгине, что пойдёт предупреждать окрестные поселения. Он просто не знал, где все они расположены, и в посёлках никто его не знал. Да и ни к чему это – их предупредили раньше, чем вести о вражеском походе пришли в город.

Воин рысь с двумя побратимами из своего клана шёл через зимний лес в неприметную, никому неинтересную заимку изгоев. Так же в свои секретные места сбора спешили воины волков, вепрей, росомах, медведей и горностаев. Кланы тесно общались, последнее время даже дружили, но сражаться предпочитали сами по себе.

В лесу Глыба неожиданно для себя осознал, как он соскучился в городе. Всего-то год назад он бежал в охране каравана навстречу новой удивительной жизни, сдерживал предвкушение чуда!

Ну и правильно сдерживал – ничего чудесного с ним не случилось. Это же просто смешно – он, тотемный воин, никого за целый год не загрыз! Чудесная городская жизнь оказалась слишком размеренной, слишком скучной.

Если не считать Ингрид, само собой. Она так забавно сердится, когда Глыба называет её Инной, просит, чтобы звал хотя бы Ингой. И он, воин рысь, старательно ломает себе язык!

Не, в положении ручного кота, конечно, есть своя прелесть. Ингрид зовёт его котиком, гладит его волосы, и он в душе урчит. Ему, тотемному воину, попросту необходимо быть котом, требуется регулярно воплощаться. Иначе он может непроизвольно свалиться в тотемное состояние и натворить немалых бед!

Вот и воплощался с Ингрид, по будням на часок, по выходным и праздникам на два. Он мог бы воплощаться на два часа каждый день, да девочка может просто не пережить столько удовольствия. И должны же праздники чем-то отличаться от будней!

А в будни почтительный молодой человек из лесу набирался городской премудрости. В дружине часами упражнялся с оружием, настоящие викинги, не жалея времени, не скупясь, старались передать новым боевом товарищам свои навыки. Им же с ними идти в бой, а по нынешним временам побеждённых ждёт смерть.

С ними Глыба убедился в том, как прав Горыня. Тотемным воинам при всей их силе и свирепости в открытом бою против викингов не светит. Они учатся воинскому ремеслу с детства, и для них, прошедших через многие походы, это именно ремесло – точный расчёт и профессионализм без каких-то страстей. Даже гибель в бою – это просто часть профессии, неизбежный финал карьеры. Никаких драм.