Хозяйкой кабинета, где делали обёртывания, оказалась довольно симпатичной женщиной лет тридцати пяти или тридцати семи. У неё были добрые глаза и ловкие, мягкие, ласковые руки. Оказавшись в этих руках, Софья ощутила себя маленькой девочкой. Она расслабилась и сладко задремала. Во сне ей привиделась её старенькая бабушка, которая когда-то качала её люльку и пела колыбельную. Много позже Софья узнала, что сочинил эту чудесную вещь о глупом мышонке Самуил Маршак. И говорилась в ней о том, что мышонку не понравилось пение ни одной из нянек, что приводила ему мать. И лишь пение кошки убаюкало мышонка. Как следует из песенки, убаюкало навсегда.

«Глупый маленький мышонок», – повторила она мысленно.

Софье было так хорошо, что она даже не слышала звонка телефона, короткого разговора и того, как мастер сказала, что ей нужно ненадолго выйти.

Тем временем массажистка, чертыхаясь, прикрыла за собой дверь кабинета и поспешила к заведующей, ворча на ходу на начальницу за её привычку вызывать работников к себе по пустякам в рабочее время.

Возвращаясь назад, она почти бежала, хотя прошло каких-то пятнадцать минут и клиентка не должна была ещё начать волноваться, что мастер отсутствует. Но тем не менее. Дойдя до двери, женщина перевела дыхание и шагнула в кабинет. Она вымыла руки и подошла к клиентке.

И вдруг дикий крик вырвался в коридор и проник во все расположенные рядом кабинеты. Прибежавшие люди увидели лежащую без сознания женщину и стали приводить её в чувство. И только тут кто-то с удивлением заметил, что клиентка никак не реагирует на поднявшийся переполох. При ближайшем рассмотрении оказалось, что девушка задушена поясом. Перепуганный персонал был вытолкан старшим менеджером в коридор. Тут же были вызваны полиция и «Скорая помощь».

Мастера по обёртыванию звали Ева Гордеевна Монина. До приезда «Скорой помощи» она уже пришла в себя и сообщила, что её вызвала к себе заведующая. Она отсутствовала всего каких-то пятнадцать минут. Когда вернулась, увидела, что пациентка задушена своим же поясом. От госпитализации Монина отказалась. Ей вкололи успокаивающий укол и оставили для разговора с полицией.

Оперативная группа, прибывшая на место преступления, была встречена всё тем же старшим менеджером, а выражаясь по-русски – заместителем хозяйки салона. Звали второе лицо салона Павел Антонович Силаев. Саму хозяйку Алевтину Самойловну Горшкову врачи «Скорой» тем временем отпаивали сердечными каплями. А Алевтина Самойловна хваталась то за сердце, то за голову и ежеминутно стонала.

Стоны Горшковой страшно действовали на нервы Леночке Корольковой, но сделать замечание начальнице она не осмеливалась, только кусала губы и молила про себя небеса, чтобы полиция поскорее приступила к расследованию.

Следователь Александр Наполеонов тем временем задержался снаружи. Он увидел сидящую в витрине салона «Шамаханскую царицу» и мысленно плюнул: «Век маркетинговых технологий! Чтоб их разнесло и шмякнуло». И с гордостью подумал о подруге детства – частном детективе Мирославе Волгиной. Вот уж на кого никакие приёмчики не действуют. Невольно Наполеонов вспомнил, как однажды ещё в студенческие годы один гастролёр на спор взялся загипнотизировать никак не реагирующую на него студентку юрфака Мирославу Волгину. Дело тогда закончилось плачевно. Для гипнотизёра, разумеется. Он так старался, что от натуги бухнулся в обморок. Пришлось вызывать ему «Скорую». А студент Долгоносиков, который и затеял всю эту авантюру с гипнозом на спор, не постеснялся отправиться к мэтру в больницу и содрать с него проспоренную сумму. Деньги тогда прокутили в маленьком ресторанчике. Правда, Мирослава категорически отказалась гулять на халявные деньги. Из-за солидарности с сестрой в ресторанчик не пошёл её двоюродный брат Виктор, ну и он, Шура Наполеонов, их общий друг, конечно, тоже остался без маленького праздника. А жаль! Говорят, славная получилась пирушка. Гипнотизёр же, оправившись от потрясения, сразу после выписки из больницы укатил из их города и больше уже никогда не посещал его с гастролями.