7. Глава 7

Павел

Иду проверять свою подопечную.

Кислородную маску я снял еще утром, а сейчас обед, поэтому и пришел повторно проверить, не решил ли мой пациент дуба дать… А то в момент отключения от аппарата, ее показатели сильно упали, но я вколол ей чудо смесь из препаратов, которые колют военные врачи и ободряюще сказал ей:

-Нет, второй раз ты у меня не умрешь.

И вот, как ни странно, прошло четыре часа, и она жива. Показатели стабильны и близки к норме.

Стою рядом и переписываю показатели с монитора для того, чтобы сравнить, насколько они изменились. Пропускаю тот момент, когда она приходит в себя. Видно, увлекся анализом цифр в блокноте. Сначала доносится стон, а потом хныканье, как будто маленький ребенок. Смотрю, как она облизывает пересохшие губы. Беру со стола стакан с трубочкой и подношу к ее губам. Что-что, а хватательный и сосательный рефлексы у нее на пять баллов. Убираю стакан, а она сипит:

-Еще…

-Хватит, - отвечаю ей. Нечего баловать.

Она так чудно начинает ворочаться, пытается поднять руку, тянет ее к глазам и трет. Открывает глаза, а сфокусироваться не может. Смешная, как маленький пьяный котенок: глазки косенькие, лапки заплетаются, зато хвост трубой и храбрости – вагон и тележка.

-Очухалась? – это скорее не вопрос, а констатация факта. Вот она пришла в себя, а я думаю, это облегчит мне жизнь, или наоборот, принесет кучу неприятностей? Самое интересное, что ответ-то я знаю…

-Где я? – задает она вопрос хриплым голосом.

-Может быть в раю? – говорю усмехаясь. Я не настроен на серьезный разговор, пока она не ответит мне на мои вопросы.

-Нет, это точно не рай, - удивленно вскидываю брови, - вы не похожи на ангела.

-Почему? – интересно же.

-У вас глаза блядские…

Чего-чего, а такого ответа я точно не ожидал. Сто лет не смеялся, а тут прямо прорвало. Хохотал от души. Отсмеявшись, вынул фонарик из кармана и посветил ей сначала в один, а потом в другой глаз...

-Да, наверное, я переборщил с препаратами…, - делаю неутешительный вывод, - ну, жива и отлично. Если что, я не анестезиолог,  рассчитывал дозу на глаз. Без обид, - и поднимаю две руки вверх.

-Вы кто?

-Я-то знаю кто я, вот кто ты, остается вопросом? Ты помнишь, что с тобой случилось до того, как ты сюда попала.  

Вижу по глазам, что напрягает извилины, и что-то там перекладывает на полочках головного мозга. Поднимаю покрывало и смотрю на ее рану, процесс заживления проходит нормально, небольшой отек, но он спадет, главное, что нет воспаления. Хороший бы из меня хирург получился, наверное… Она приподнимает голову и хочет засунуть нос туда, куда собака письку не сует, толкаю ладошкой ее в лоб, заставляя принять горизонтальное положение.

-Имя-то хоть помнишь? – напоминаю, что мне от нее, собственно, интересно, - а то записал тебя Машей Ивановой.

-Почему Маша Иванова?

-Можно и по номеру… Ты у нас восемьсот тридцать вторая… Ну. Так что с именем, Маша Иванова.

-Помню, - отвечает она мне, но вижу по глазам, что сейчас соврет, - Ефросинья, - вот сучка. Я тут корячусь, жопу свою подставляю, а она врет, как сивый мерин.

-Ага, - вот интересно, откуда она знает эту дурацкую песенку? И почему я поддерживаю ее глупость, - юбка синя, кстати, морда тоже… Кто ж тебя, детка, так приложил-то.

Молчит и смотрит. Вижу же, что все она помнит. Зараза мелкая…

-Ну, а я тогда Афанасий, семь на восемь, восемь на семь…

-И, походу, сейчас придет санитарка, звать Тамарка? – улыбаясь спрашивает меня.

-Нет, вынужден тебя расстроить, никто не придет, - ага, сейчас всех позову и еще 102 наберу, скажу: «Приходите люди добрые, милости просим. Чай, кофе, потанцуем?».